- Иными словами, показательный процесс.”
- Не стоит употреблять эту фразу, Меербах, она попахивает большевизмом.”
“Меня зовут полковник фон Меербах.”
“Для вас-возможно, но не для народного суда.- Карпф положил бумагу обратно в папку. “Что ж, я рад, что у нас была такая возможность поговорить. Увидимся через два дня. Естественно, я признаю себя виновным от вашего имени. Хорошего дня.”
•••
Первой реакцией Герхарда была ярость от несправедливости своего положения и разочарование от собственного бессилия. Теперь он понимал, почему следователи вели себя с таким безразличием. Улики не имели значения. Справедливость перестала существовать.
Но по мере того, как шли часы, его мысли менялись. Теперь его гнев был направлен на собственную глупость. Как он мог ожидать чего-то другого? Его страной правили вожди, которые запирали голых мужчин и женщин в фургоне и травили их газом, а затем проводили время, пока последняя из их жертв не умирала, попивая кофе и закусывая пирожными. Ее предводитель скорее позволит целой армии умереть от голода и обморожения, чем потеряет лицо, позволив им отступить. Почему в таком мире можно ожидать справедливости?
Он пролежал без сна всю ночь, гадая, какова будет его судьба и как он встретит ее. Он полагал, что наказанием за его предполагаемую измену будет смерть. Но он видел так много того, что было нанесено в столь различных формах, что перспектива забвения больше не внушала ему страха. Кроме того, в какой-то момент это было неизбежно. И казнь, будь то пули расстрельной команды или петля палача, была более быстрым и милосердным выходом, чем большинство людей могли ожидать.
Утром в камеру пришел второй посетитель.
Это был майор Люфтваффе по фамилии Байер, во всех отношениях полная противоположность адвокату Карпфу. Байер был высок, хорошо сложен и красив, как манекен в универмаге. Его униформа была безукоризненна, а внешний вид безупречен. Щелчок его салюта "Хайль Гитлер" был достоин парадного плаца.
“Я работаю в Министерстве авиации, - сказал он. “Я имею великую честь служить в личном штабе рейхсмаршала Геринга, так что можете считать, что то, что я вам сейчас расскажу, исходит из самых высоких инстанций. Я достаточно ясно выразился?”
“Да, - ответил Герхард. В животе у него трепетало незнакомое ощущение, которое он никак не мог определить. Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что это надежда.
"Я уверен, что мне не нужно говорить вам, что как вице-канцлер Германии, второй после самого фюрера, Рейхсмаршал полностью осуждает трусливый, предательский заговор против жизни Фюрера и против самого Рейха.”
“Конечно. Герхард кивнул.
- Тем не менее, была выражена озабоченность тем рвением, с которым некоторые элементы в СС взялись за дело против вас. Они отмечают контраст между откровенно недостаточными доказательствами какого-либо предательства с вашей стороны и годами вашей доблести и служения Отечеству.”
Герхард промолчал, но ему хватило одного легкого кивка, чтобы принять комплимент Байера.
“Существует также сильное чувство тревоги, что один департамент рейха должен пойти на такие меры, чтобы запятнать репутацию человека из другого департамента. Люфтваффе опозорено нападением на вашу честь. Нехорошо публично нападать на человека, который был представлен народу как герой. Это собьет их с толку и заставит усомниться во всех героях. Все это не приносит никакой пользы тем, кто действительно заботится о благополучии Рейха.”
“Куда это ведет?- Спросил Герхард.
Байер слегка улыбнулся. - Справедливый вопрос. Ответ заключается в следующем. Были сделаны представления. Переговоры состоялись. Как вы можете себе представить, Министерство юстиции и СС одинаково ревниво относятся к своей репутации. Многие занятые люди посвятили значительное количество времени вашему делу . . .”
Байер посмотрел на Герхарда, чтобы подчеркнуть свою мысль. Теперь он был у других в долгу. Он был обязан оправдать их усилия.
"Достигнуто соглашение, которое удовлетворяет все стороны. В открытом судебном заседании вы признаете, что встречались с предателем фон Тресковым, что он открыто высказал свои анти-фюреровские симпатии и что вы не сообщили соответствующим властям об этой встрече. Это правильно, не так ли?”