Шафран ехала уже почти пятьдесят миль, не сбавляя темпа, хотя монотонность дороги, казалось, мешала ей не закрывать глаза.
"Еще немного, и мы сможем поменяться местами", - подумала она.
Когда она поднялась на невысокий холм, что-то привлекло ее внимание в нескольких сотнях ярдов впереди, ниже по склону. По обеим проезжим частям дороги были разбросаны большие черные тени, дюжина или больше из них пересекали ее путь.
Она моргнула, попыталась сосредоточиться, изо всех сил пытаясь заставить свой усталый мозг разобраться в том, что она видела.
Тени становились все ближе.
Если это были тени, значит, что-то их отбрасывало. - Она подняла голову. Единственные облака в небе были легкими и высоко над головой, несущимися по небу.
Шафран была измотана. Что-то не давало ей покоя. Облака двигались . . . Тени неподвижны . . .
Она была почти на них, повторяя про себя: тени неподвижны . . .
И тут ее осенило: это не тени . . . воронки от бомб!
Теперь она проснулась.
Она ударила по тормозам, но маленький автомобиль был тяжело нагружен, спускаясь с холма на максимальной скорости, и он почти не замедлился. Когда первый из кратеров распахнулся перед ней, открывая пасть, чтобы поглотить их, Шафран дернула ручной тормоз и резко повернула руль влево.
Машина бешено завертелась, развернулась, заскользила и скользнула по краю кратера, ее шины были в нескольких дюймах от падения.
Даннигана швырнуло на плечо Шафран, едва не выбив руль из ее рук. Она оттолкнула его, и он ударился головой о металлическую раму ветрового стекла. Он закричал от боли, и его отбросило в другую сторону, когда Шафран развернулала джип с противоположного поворота.
Земля начала выравниваться, и их скорость замедлилась, но только немного, и появился еще один, немного меньший кратер. Ей удалось обогнуть его, а затем и третий, на этот раз чуть увереннее, пока машина наконец не остановилась.
Шафран вылезла из машины, держась за борт, чтобы не упасть и прочистить голову. Она огляделась вокруг. Машина оказалась примерно на полпути через то, что должно было быть целой цепочкой бомб, сброшенных с одного самолета. Казалось, что они застряли в середине огромного куска швейцарского сыра, покоящегося на одной из тонких, твердых секций, с большими отверстиями вокруг них.
Она поняла, почему на этом участке автобана больше никого не было. Королевские ВВС позаботились о том, чтобы колонны танков и грузовиков не могли препятствовать передвижению немецких войск.
Данниган стоял с другой стороны машины, потирая голову. - Не возражаете, если я внесу предложение, мэм? Если ты собираешься вести машину, как чертов маньяк, то, наверное, лучше всего делать это средь бела дня.”
Он оглядел лунный пейзаж. - Сейчас, мэм, - сказал он. - Это моя смена, и я никогда не уклоняюсь. Я сяду за руль . . . как только мы окажемся на той хорошей, твердой дороге. Извините меня за дерзость, мэм, но это, черт возьми, может привести нас отсюда туда, будь я проклят.”
- Вы правы, сержант, - сказала Шафран. “Это было дерзко . . . но вполне заслуженно. Запрыгивайте, и я переправлю нас через . . . спокойно и медленно, не волнуйтесь.”
***
Когда Герхард и другие выжившие заключенные из Заксенхаузена прибыли в Дахау, их выстроили в ряд рядом с грузовиками. Они прошли через знакомый ландшафт голой земли, усеянной тощими трупами, к хижине, которая выглядела снаружи точно так же, как те, в которых они были заключены в Заксенхаузене. Но когда дверь открылась, Герхард вошел в комнату, которая, казалось, явилась из сна, далекое воспоминание о прошлом стало реальностью. Она была обставлена удобными креслами, диванами, столиками и светильниками с малиновыми атласными абажурами. На стенах висели фотографии красивых женщин, на полу лежал ковер, в окнах висели стекла и висели яркие узорчатые занавески.
Офицера СС, который ждал их в хижине, казалось, забавляли озадаченные взгляды новых заключенных. “Наши помещения сейчас несколько переполнены, - сказал он. - Но это устройство больше не требуется. Возможно, Вам, джентльмен, будет грустно узнать, что прежние обитатели ушли . . .”