- Спасибо, - ответил Герхард. Он взял хлеб и чашку, наполненную жидкой жидкой гречневой кашей. Вкус у нее был невзрачный и неприятный, как он и предполагал, и Герхарду стало так плохо, что у него пропал аппетит. Но суп был горячим, жидким и давал немного энергии, поэтому он попытался заставить себя проглотить его.
“Вы говорите по-английски?- спросил мужчина.
“Немного . . . Герхард выглянул в окно автобуса. Он увидел хижины и забор из колючей проволоки, так что это был лагерь, но меньше, чем Дахау или Заксенхаузен. Ему пришлось закрыть глаза. На улице было солнечно и невыносимо жарко. От этого голова болела еще сильнее, чем обычно.
- Где мы находимся?- спросил он, отворачиваясь.
“Инсбрук.”
“Мы что, выходим отсюда?”
Герхард доел суп и откусил кусочек хлеба, а англичанин ответил: Наши эсэсовские приятели, кажется, спорят именно об этом. Вы знакомы с Оберштурмфюрером Шиллером?”
Герхард покачал головой. Внезапно у него закружилась голова, и он едва мог держать глаза открытыми.
“Он - глава нашего тура Кука по Альпам»".- Англичанин повернулся и, глядя в окно, продолжал: - "Насколько я могу судить, он очень хочет, чтобы мы высадились и нашли здесь какие-нибудь раскопки. Но местный парень, который, очевидно, отвечает за эту свалку, похоже, чувствует, что он и так полон. Это напоминает мне о том, как Иосиф приехал в Вифлеем и ему сказали, что в гостинице нет места.”
“Ты зря тратишь время, старина, - сказал другой англичанин.
Они оба посмотрели на Герхарда, который лежал без сознания на своем сиденье.
- А, точно, бедняга свалился.”
“Это немного больше, чем это. Я бы сказал, что он впал в кому.”
- Бедный ублюдок, он смотрит в оба.”
“Я бы сказал, недолго осталось жить в этом мире.”
- Нет, наверное, нет . . . Но опять же, кто из нас?”
Еще несколько минут они наблюдали за спором офицеров СС. Затем Шиллер помчался к штабной машине, в которой он возглавлял конвой.
- Похоже, ему отдали приказ о походе.”
“Тогда мы будем в пути с минуты на минуту . . . но куда?”
Автобус кашлял и трясся, когда его двигатель снова включили, и конвой продолжал свой путь, все еще направляясь на юг, все глубже в Тирольские Альпы. Через час он уже ехал через перевал Бреннер, на границе Австрии и Италии.
- Потрясающий пейзаж, не правда ли?- сказал один из англичан, когда они проезжали мимо лугов, тянувшихся вдоль подножия перевала, с горными вершинами, вздымающимися вверх по обе стороны.
“Скорее . . .- ответил другой. - О, подожди. Я думаю, что наш немецкий друг приходит в себя. Смотри, у меня осталась капля этого супа, теперь уже остывшего, конечно.”
Один из мужчин приподнял голову Герхарда, чтобы другой мог вылить ему в рот несколько капель супа.
- Спасибо, - прохрипел Герхард таким слабым голосом, что его едва можно было расслышать из-за шума мотора.
“Послушай, старина, - спросил человек с чашкой, - как тебя зовут? Так что мы можем передать ваши данные . . . если возникнет такая необходимость.”
Герхард закрыл глаза и нахмурился, словно прилагая неимоверные усилия, чтобы сосредоточиться. “Пять . . . семь. . . восемь. . .”
“Нет, не номер твоей тюрьмы. Мы и сами это видим. Ваше имя. . . О Господи, как же это можно сказать по-немецки?”
- А, что-то вроде . . . Was ist dein Name, bitte?”
Герхард кивнул. - Фон Меербах . . . Герхард фон Меербах.”
Потом он закрыл глаза и отключился.
“Ты это уловил?- спросил англичанин с чашкой.
- Думаю, что да . . . во всяком случае, более или менее.”
***
Выходя из административного здания в Дахау, Шафран услышала радостные возгласы из одного из офисов. Она открыла дверь, заглянула внутрь и увидела четырех американских солдат, сгрудившихся вокруг радиоприемника. Прежде чем она успела сказать хоть слово, один из них воскликнул: - “Гитлер мертв! Этот грязный, никчемный сукин сын был убит вчера. Фрицы объявили об этом по радио . . . Адольф проклятый Гитлер мертв!”
Казалось, что огромная черная туча, висевшая над миром в течение многих лет, поднимается. Смерть одного человека была бессмысленна перед лицом резни миллионов, но теперь можно было надеяться, верить в перемены, видеть, как страшная тьма жестокости и кровопролития начинает исчезать и свет появляется, как новая весна.