Медленно, зажав рот рукой, Эйла оставила всё, что когда-либо знала, позади себя: дворец правителя, Калла-ден, северные берега и где-то среди них деревню, в которой она родилась, Делан, – всё это теперь было у неё за спиной. Три слова снова и снова звучали в её сердце: Лео, Сиена, Турмалин. Лео и Сиена, наследие бабушки и дедушки – воспоминания в медальоне, который теперь у Крайер, а второй медальон каким-то образом заполучил Кинок.
Одно становилось ясно: нужно узнать больше о своём прошлом. Только так можно идти дальше вперёд, продолжать бороться.
И она точно знала, с чего начать. Сторми.
То есть – надо ехать в Варн, границы которого на суше были закрыты, но не на море.
– Мы почти на месте, – сказала она Бенджи, указывая взглядом на узкий переулок между двумя зданиями, где можно было переждать охрану. – С тобой всё в порядке?
Он вздрогнул:
– Со мной всё будет в порядке. Просто не останавливайся.
– Никогда, – сказала она. – Никогда.
25
По дороге в Акушерню, сидя в одиночестве в карете, Крайер пришла к одному выводу: даже после всего, что случилось, после того, что Эйла пыталась сделать, Крайер по-прежнему любит её. Может быть, она полюбила её с того самого момента, как Эйла спасла ей жизнь на утёсе много недель назад.
Крайер создали по Проекту. Она Рукотворная. Но когда Эйла впервые прикоснулась к ней, Крайер узнала, каково это – родиться.
Однажды она спросила Эйлу, на что похожа любовь.
– Не помню, – ответила Эйла, зашнуровывая ей платье.
Крайер до сих пор помнит, как грубые, мозолистые пальцы касаются её лопаток.
– Это приятно или больно? – спросила Крайер.
– По-разному, – мягкий голос Эйлы у неё на шее.
– Значит, ты всё-таки помнишь?
Такому безумию было только одно логическое объяснение: она любит Эйлу, потому что она Ущербна. Потому что у неё есть пятый Столп. Эйлу полюбила её Страсть, не сама Крайер – иначе она никогда не вела себя столь глупо, необдуманно и самонадеянно. Леди Крайер – автом. Она – наследница правителя и намерена реформировать Красный Совет, изменить законы и обычаи Зуллы. Леди Крайер никогда бы не позволила себе стать слабой и мягкотелой из-за какой-то человеческой девушки, никогда бы не пошла на предательство.
Всё это произошло только из-за пятого Столпа. По логике вещей, было только одно решение.
Его нужно удалить.
Эйле не удалось вырезать сердце Крайер, так что Крайер сделает это за неё. Ей нужно избавиться от Страсти, вырезать её из себя, как срезают гниль с фруктов. Это все равно что выжечь смертоносные споры на ветке дерева, убить его часть, чтобы остальное выжило.
Акушерня располагалась в здании, которое когда-то было человеческим собором. Это было массивное сооружение размером почти со Старый дворец, шпили которого вздымались в небо, как столбы дыма. Каждый дюйм фасада был покрыт замысловатыми узорами: сценами из древних человеческих сказок, богами и героями, картами ночного неба: планетами, созвездиями, фазами луны. Автомы, охранявшие двери, были одеты в чёрное, их лица скрывались за масками, и они слишком сильно напомнили Крайер Кинока. Когда её экипаж подъехал ближе, она невольно сжала ожерелье, нащупав большим пальцем гладкий красный камень. Каким-то образом это помогло ей успокоиться.
Пара акушерок появилась в тот момент, когда карета Крайер въехала в железные ворота. Как и все акушерки, они были людьми и одеты во всё белое: белые форменные рубашки и брюки, белая вуаль поверх зачёсанных назад волос. У одной из них рот закрывала белая маска, вроде тех, что носили королева Джунн и её свита. Они выглядели полной противоположностью гвардейцам.
– Добро пожаловать, леди Крайер, – сказала акушерка без маски, хотя Крайер не представилась и не предупредила заранее, что приедет. – Для нас это большая честь.
Акушерки помогли Крайер выйти из кареты, а затем та, что в маске, отвела экипаж к небольшому замку, чтобы лошади могли отдохнуть и набраться сил перед обратной дорогой. Оставшаяся акушерка бесстрастно взглянула на немногочисленную стражу Крайер.
– В Акушерню запрещено проносить оружие, – сказала она.
– Не волнуйся, – сказала Крайер. – Они останутся снаружи.
Акушерка кивнула, бросив на Крайер долгий взгляд из-под белой вуали. Затем она склонила голову:
– Можете называть меня Йезен.
Затем она повернулась на каблуках и направилась к широким деревянным дверям Акушерни.
Крайер последовала за ней через двери в чрево собора.
Если и снаружи Акушерня была прекрасна, то внутри просто захватывало дух. Вдоль стен тянулись полированные каменные колонны, которые соединялись, образуя сводчатый потолок так высоко над головой, что Крайер пришлось запрокинуть шею, чтобы разглядеть его. Лучи солнечного света струились сквозь высокие окна по периметру нефа, крошечные галактики пылинок плавали и вращались по орбитам в лучах света, а стены были расписаны изображениями, похожими на те, что высечены на фасаде. Но рисунки были новее, чем резьба. На них были изображены автомы: золотоволосые фигуры, появляющиеся из клубов красного дыма; образы Киры в кроваво-красном плаще; Киры, бросающейся в бой во время Войны Видов; люди, преклоняющие колени у её ног; люди, благоговейно взирающие на новеньких автомов; люди, плачущие от радости и кланяющиеся до земли, как будто нет ничего приятнее, чем быть под чьей-то властью.
Крайер отвела взгляд от картин. Она увидела достаточно.
Там, где в человеческом соборе когда-то стояли скамьи, в Акушерне располагались столы – что-то вроде рабочего места в задней части аптеки. Некоторые столы были занавешены, прикрывая недавно созданных автомов. Другие были покрыты растениями, некоторые – камнями или кусками металла. На некоторых столах стояли явно Рукотворные предметы: всё от инструментов до безделушек, украшений и, вопреки словам Йезен, даже оружия. Именно здесь спроектировали и создали Крайер. Когда-то на одном из таких столов за занавеской лежала и она. Существующая, но ещё не живая.
– Зачем вы приехали, леди Крайер? – спросила Йезен, остановившись в центральном проходе нефа между двумя рядами столов.
– Через несколько дней я выхожу замуж, – Крайер запнулась. – Я приехала сделать подарок мужу.
Йезен мгновенно оглядела её:
– Это неправда.
Крайер хотела указать на грудь: тут очень болит, тут всё истекает кровью, вылечи меня.
Она посмотрела в большие зелёные глаза Йезен, сделала глубокий вдох, потом ещё, а потом поняла, что переняла подобную манеру, должно быть, у Эйлы. От этого говорить стало легче.
– Ты должна мне помочь.
– Леди Крайер?
– Я Ущербна, – сказала Крайер. – Меня неправильно создали. Ты должна помочь мне это исправить.
– Не понимаю, что вы имеете в виду, – медленно произнесла Йезен. Она оглядела Крайер с ног до головы, словно ища хорошо спрятанную третью руку. – В чём заключается ваша Ущербность?
– У меня пять Столпов, – Крайер увидела, как Йезен широко раскрыла глаза, и продолжила. – Мне этого нельзя было знать. Меня создал отец, но кое-кто испортил его Проект и специально сделал меня с пятью Cтолпами. Акушерка Торрас, – сказала она, вспомнив имя, которое сообщил ей Кинок. – Не знаю, зачем она это сделала. Как мне сказали, разразился грандиозный скандал – не я одна такая. Но я видела разницу между черновиком отца и окончательным Проектом. У меня есть Интеллект, Органика, Расчёт, Разум… и Страсть.
Она ждала, что акушерка ахнет от шока. Возможно, отшатнётся, как люди отшатываются от прокажённых. Но вместо этого Йезен просто посмотрела на неё, слегка нахмурив брови, и выражение её лица было скорее растерянным, чем что-либо другое.
– У меня два Столпа от автомов и три от человека, – повторила Крайер, на случай если Йезен почему-то не поняла. – У меня есть пятый Столп. Уберите его.
– Нет, миледи, – сказал Йезен. – У вас нет пятого Столпа и быть не может.
Крайер помотала головой:
– Пожалуйста, не ври мне. Я знаю – видела собственными глазами.
– Леди Крайер, я не пытаюсь ничего от вас скрыть. Просто... то, что вы видели, это невозможно. Я знаю это лучше, чем кто-либо другой. Много лет назад я была одной из многих акушерок, которые экспериментировали с созданием автомов с пятью Столпами, надеясь, что мы сможем создать ещё более сильное и совершенное существо. Но у нас ничего не получилось. Такие автомы все до единого гибли в процессе изготовления. Все до единого. Что бы мы ни делали, пятый Столп выводил их внутренние системы из равновесия. Поверьте, миледи, мы перепробовали всё. Иметь пять Столпов невозможно. Вы бы умерли сразу после сотворения.
– Но… я тоже не лгу, – сказала Крайер. – Я… я же видела эскизы…
– Я вам верю. Вы действительно их видели. Вы говорите правду, леди Крайер. Но я тоже права, – Йезен на мгновение замолчала, затем кивнула сама себе. – Я вам это докажу. Подождите здесь, миледи. Я сейчас вернусь.
Крайер не смогла бы пошевелиться, даже если бы попыталась. В течение нескольких минут, пока Йезен отсутствовала, она стояла, пытаясь осознать то, что сказала акушерка.
Йезен вернулась со свитком пергамента в руках.
– Мы, конечно, ведём записи обо всём, – сказала она, подзывая Крайер к ближайшему рабочему столу и развязывая кожаную бечёвку, которой был перевязан пергамент. – Вот... это ваши чертежи, миледи. Ваши настоящие чертежи.
Она развернула пергамент. Как и документы, которые Крайер получила от Кинока, там было несколько Проектов – сначала черновой, затем улучшенный, поскольку отец работал с акушерками и мастерами над окончательной моделью. И, наконец, последний лист пергамента. Окончательный эскиз. В отличие от бумаг, которые нашла Крайер, на нём стояла подпись отца. Тёмно-синие чернила Эзода резко выделялись на фоне более мягких и светлых линий эскиза.