И теперь она работает на него. Каждая секунда этой работы вызывала у неё отвращение, но только там можно подобраться к Эзоду. Она зашла слишком далеко. Она не собирается отказываться от всего этого ради какой-то обречённой мечты о Революции.
Роуэн всегда говорила ей, что нужно добиваться справедливости. И долгое время Эйла верила ей. Она верила, что Революция возможна, что если люди будут продолжать восставать, отказываясь подчиняться, то смогут всё изменить. Но теперь у Эйлы открылись глаза. За прошедшие годы она убедилась, насколько безнадёжны мечты Роуэн. Каждое восстание проваливалось; каждый блестящий план проваливался; каждый новый манёвр приводил только к новым человеческим жертвам.
Справедливость – это бог, а Эйла больше не верит в такие детские штучки.
Она верит только в кровь.
3
Когда Крайер появилась утром в новое платье, Эзод и Кинок уже сидели в большом зале за завтраком. Они тихо что-то обсуждали, но тут явилась она.
На мгновение Крайер уставилась на отца – того, кто её заказал. Эзод был шедевром проектирования. Его создали могущественным, влиятельным, блестящим даже для автома, уважаемым всеми в Зулле. Когда он говорил, все слушали.
Что он скажет о предательстве акушерки Торрас?
Она ещё не говорила с ним об этом.
На самом деле она боялась.
Кинок рассказал об этой диверсии неделю назад, во время охоты, и всё же она ни с кем не обсуждала это происшествие.
Крайер села за стол напротив Кинока. Большой зал в восточном крыле дворца легко мог вместить 50 человек – он был огромным, просторным, с высоким сводчатым потолком и массивным банкетным столом, сделанным из хорошо отполированной сосны. Но несмотря на его вместимость, здесь бывали только Крайер, Эзод и горстка слуг. И, в последние месяцы его ухаживаний, Кинок.
– Доброе утро, миледи, – поздоровался Кинок.
Крайер кивнула в знак приветствия, стараясь не встречаться с ним взглядом.
– Дочь моя, – сказал Эзод, и Крайер заглянула ему в глаза.
– Отец, – прошептала она.
Вошёл мальчик-слуга с золотым блюдом, а на нём – жидкий камень-сердечник.
Добываемый из-под земли драгоценный камень был источником силы автомов. Он тёк по их жилам и внутренним системам, не как человеческая кровь, а как ихор, кровь древних богов из человеческих книг. Что-то ближе к магии и алхимии, чем к природе.
Крайер выпрямилась в кресле.
Жидкий камень-сердечник подавался в чайнике в форме птичьего черепа с длинной ручкой, вырезанной из самого сердечника. Из глазниц птицы выходил пар. Крайер старалась не выглядеть нетерпеливой, когда подставляла чашку.
Ей это было нужно. Особенно после того, что Кинок рассказал ей на прошлой неделе: о скандале с акушеркой, о том, что чей-то Проект подделали. От мысли, что существовал хотя бы малейший риск подделки и её Проекта, у нее внутри всё сжималось. С тех пор она не спала.
Автомам не требовалось ночного отдыха, как людям, но рекомендовалось, чтобы они спали не менее 6 часов каждые 3 дня. Сон позволяет органам замедлиться и перезагрузиться, а телам восстановить любые внутренние или внешние повреждения. Обычно Крайер очень старательно высыпалась – ей было почти приятно свернуться калачиком под мягкими одеялами и наблюдать за восходом луны за окном, позволяя мыслям утекать, как вода в ванне.
Это было похоже на игру в человека.
Но с тех пор, как Кинок вернулся во дворец, Крайер становилось всё труднее и труднее отпускать мысли, чтобы заснуть.
Мальчик-слуга наполнил чашку Крайер последней. Жидкость, которую он налил, была тёмно-красной, цвета каменной пыли, разведённой в воде. В таком виде камень был менее концентрированным, но его было легче употреблять, и кроме того Эзоду доставляло удовольствие подражать человеческим обычаям, таким как утреннее чаепитие. В отличие от некоторых других членов Красного Совета, он считал, что автомы могут учиться у людей. Человеческая культура была, в конце концов, основой стабильности в Рабу: организация, система, семья. Основные ценности Эзода. Мы никогда не должны забывать, говорил он, что на протяжении тысячелетий все короли этой страны были людьми. А короли-люди начинали день с чаепития.
Крайер потянулась за чашкой, но в спешке её рука дрогнула. Жидкость расплескалась.
– Прошу прощения… – пробормотала она, беря салфетку, чтобы вытереть пятно.
Эзод остановил её рукой:
– Не надо. Для этого есть другие.
Он щёлкнул пальцами, подзывая мальчика-слугу.
Крайер опустила глаза.
Когда тот закончил убирать, она снова взяла чашку, стараясь крепко её держать. Один глоток жидкого камня-сердечника, и Крайер почувствовала, как внутри разливается сила. Будто она вышла на солнечный луч или погрузилась в горячую ванну – медленное, приятное ощущение, согревающее с головы до ног. Все негативные побочные эффекты от недостатка сна прошли. Крайер почувствовала себя настолько сильной, будто способна добежать без остановки из большого зала до самых гор Адерос, находящихся в пятистах лигах отсюда. Даже мозг стал работать чётче, увереннее. Она спрятала довольную улыбку за чашкой чая.
– Вы что-то находите забавным, леди Крайер? – спросил Кинок, с любопытством глядя на неё.
Конечно, Кинок заметил. Он подмечал всё. Теперь он смотрит на неё поверх своей чашки, а его губы слегка окрашены в красный цвет.
– Это не важно, – сказала Крайер, немного взволнованная непоколебимым взглядом Кинока. – Я просто вспомнила книгу, которую читала вчера вечером.
– Какую книгу?
– Сборник очерков об структуре экономики, – сказала она. – В частности, зависимость структуры рынка от физической или географической среды.
– Понятно… – Кинок поднял брови и обратился к Эзоду: – Такая прирождённая любознательность! Возможно, это к лучшему, что она ещё не присутствовала на заседании Совета. Придёт час – и она вступит в должность главы.
Крайер расцвела, но одновременно заметила, как Эзод сжал челюсти.
– Согласен, – сказал он. – Считаю, что посещение заседания на следующей неделе станет для неё бесценным опытом. Возможно, после этого она сначала подумает в следующий раз, когда у неё возникнет искушение высказать своё мнение о том, как управлять страной.
Крайер взглянула на Кинока. Тот криво улыбнулся ей:
– Для меня будет честью видеть её там.
Что означало, что он тоже будет присутствовать.
Она вспомнила, что сказал ей отец: Кинок не представляет угрозы его власти над Рабу и другими территориями. Особенно если он присоединится к семье. Особенно если он перейдёт в Традиционализм.
Похоже, Эзод доверяет ему настолько, что теперь подключил к делам Красного Совета.
В течение почти 50 лет, прошедших после Войны Видов, отец Крайер прилагал огромные усилия, чтобы мирно сосуществовать с людьми Зуллы. С образованием Красного Совета он успешно установил контроль над всеми человеческими поселениями не только в Рабу, главной территории Зуллы, где они жили, но даже в самых крошечных рыбацких деревушках, разбросанных по побережью Таррина.
Зулла подобна сердцу автома, как он однажды объяснил ей – в ней четыре слоя, точно так же, как у автомов четыре Столпа: Разум, Расчёт, Органика и Интеллект. В Зулле слои располагаются с севера на юг: Крайний Север, Рабу, Варн и Таррин. Вдоль западного побережья Рабу и извилисто поднимаясь на север, возвышались горы Адерос, среди зазубренных вершин которых скрывалось Железное Сердце. В нескольких лигах от восточного побережья: Золотые острова, нейтральная территория, населённая в основном морскими птицами и дикими кабанами.
Королевство Варн лежало между Рабу на севере и Таррином на юге. В результате Таррин был известен как дикая местность, лишённая какого-либо порядка и цивилизации, нежели Рабу. Попытки Эзода контролировать его, управлять его народом и использовать его немногочисленные ресурсы были одной из величайших проблем, с которыми он сталкивался при жизни Крайер.
Даже в диком Таррине Эзод пытался сохранить человеческий образ жизни везде, где это было возможно. Он воспитал в себе искреннюю признательность к их еде, музыке, странным церемониям; он находил всё это очень занимательным, а Эзод любил, когда его развлекали. Его преданность делу была достойна восхищения – особенно потому, что многие другие автомы, включая Кинока, не относились к человеческой культуре столь же непредвзято. Хотя, возможно, Кинок был более ярым противником совместного проживания людей и автомов, чем большинство, потому что, помимо того, что он был бывшим Хранителем Железного Сердца, он был и скиром: частью элиты, которая изучала Четыре Столпа с целью дальнейшего развития автомов.
Крайер старалась смотреть на свои руки, колени, пустую чайную чашку с красной каёмкой, но не смогла удержаться, чтобы ещё раз украдкой не взглянуть на того, кому предстояло стать её мужем.
Кинок был её будущим, и это будущее было облачено в прекрасную чёрную парчу. Герб Железного Сердца сверкал у него на шее, напоминая о прежнем статусе Хранителя. Напоминание о том, что он был загадкой.
По окончании ужина Кинок догнал Крайер по пути в библиотеку на её первый урок. Его шаги по каменным плитам были такими бесшумными, что она не слышала его приближения, пока он не коснулся её плеча.
– Скир? – сказала она. Он предпочитал, чтобы его называли именно так.
– Оставьте нас, – сказал он гвардейцам, стоявшим в конце коридора.
Те посмотрели на Крайер в ожидании одобрения, и она в замешательстве кивнула. Кинок подождал, пока их шаги стихнут, а потом заговорил, наклонившись к ней поближе.
– Миледи, – сказал он и достал из чёрного парчового плаща свиток пожелтевшего пергамента, перевязанный бечёвкой. – Вам, должно быть, не терпится побольше узнать об акушерке Торрас, поэтому надеюсь, что вы не сочтёте мои действия оскорбительными. Но благодаря личным связям я смог получить несколько её личных писем и Проектов.