Перья над головами вождей закачались.
Это еще не все. Группа девочек, одетых интересно, станцуют вокруг костра какой-нибудь танец. Они будут индеанками — правильно? («Не индейками же!») И почему, вообще, нет девочек.в племени... Можно бы еще устроить спортивное состязание между физкультурниками и индейцами.
—Предположим, эстафету. Они передают палочку, вы копье.
Режиссер так быстро сыпал словами, увлекся, что не замечал затаенных усмешек. С кем состязаться, с малышами из шестого отряда?
И еще... не самое главное, но тоже важно. В кабинете начальника сидит мальчик. Давно бредит индейцами. Хорошо бы его одеть апачем и включить в племя. Он тоже снимется в кино.
—Бредит индейцами в кабинете начальника? —спросил Ашот Шаман.
Режиссер покраснел.
- Вырвалось не то слово, не надо пользоваться этим.
- Что ж, мы согласны!— Глаза Красного Лиса блеснули.— Но меньше, чем за неделю, нам не управиться.
- Зачем нам неделя? Сегодня все сделаем.
- Надо принять девочек и вашего мальчика в племя,— пройдут ли они испытания?.. Надо сделать старого вождя мудрым...
- Мне начальник и старшая вожатая сказали...
- Это было там, в кабинете. А здесь, среди вигвамов, говорят вожди.
Вскинув бровь, режиссер взглянул на мальчика с властным голосом.
- Вы не хотите сняться в кино? Да вы что?!
- В крови каждого истинного краснокожего желание прославиться!— заметил его ассистент.
- Они, наверное, не истинные краснокожие,— высказал предположение режиссёр. И стал обращаться к Красному Лису на вы:— Почему вы один решаете за всех? Вы не хотите, не надо. Может, остальные в племени хотят сняться.
Киногруппа выступала против него единым фронтом.
- Племя доверяет мудрости своих вождей, а не мнению проезжих фотографов,— сказал Ашот Шаман.
- Слушайте, кто вам позволил!..
- Выскажутся все зожди! — твердо сказал Красный Лис— Будет так, как решат вожди.
Вожди высказались против съемок. Нет сомнения, что им хотелось попасть в кино. Но они были в раскраске, находились возле тотемного столба, и Ашот Шаман с Красным Лисом — резко против чужого сценария. Не время и не место сказать да.
Никто не шевельнулся вслед режиссеру и ассистенту, пришедшим без «здравствуйте» и уходящим без «до свидания».
Через какое-то время Улугбека вызвали к начальнику.
В кабинете Диваныча сидели режиссер и белолицый мальчик возраста Сломанного Томагавка. «С наших угольки сыплются, а он, как снеговик». «Папа, это и есть Красный Лис?— громким шепотом спросил мальчик.— Пусть мне подарит гомагавку». «Томагавку»— индеец!..
- Садись, Улугбек,— пригласил Диваныч,— ответь мне: почему вы так грубы, нетактичны? В чем дело, Улугбек?
- Дело в том, что мы не хотим быть куклами, Денис Иванович. Разве они интересовались нашей жизнью? Нам потому и нравится в апачах, что мы свои дела решаем сами. А они приехали: «Ты стой здесь, ты пляши вот так, а вот он будет главный!» «Папа, а он самый главный вождь?» По лицу режиссера пошли красные пятна.
—Встреча с писателями пройдет так же интересно, как с нами? Вы позволите нам заснять ее на пленку?
В конце концов пришли к тому, что режиссер молча посмотрит на подготовку апачей к встрече и выберет сам, что ему снимать. А уже потом доснимут из жизни племени.
* *На сцене, за столом, украшенном цветами, в удобных креслах разместились редактор детского журнала, маленького роста поэт в черных очках и журналист, рассмешивший всех вопросом:
- А ну, ребята, кто нападает неожиданно?
- Гуроны!— закричали в ответ дружно.
- Икота,— сказал он.
У пожилого сентиментального редактора увлажнились глаза. Вот он, «массовый читатель», верящий каждому печатному слову, доверчиво смотрит на гостей. Как хорошо, что удалось выбраться к ним, милым детям... Поэт вялой рукой перебирал пачку стихотворений — с какого начать. Кудрявый рыжий журналист усмехался и строчил в блокноте, хотя еще ничего не происходило. Он знал об апачах в лагере и видел, что многие места пустуют. Видимо, апачи готовят какой-то сюрприз. «С меня взятки гладки. Я не пишу стихов!»— подумал он и покосился на поэта.
—Дети, дорогие наши читатели!— произнес редактор в микрофон...— Мы приехали к вам...
—... На землю благородного индейского племени.
Редактор вздрогнул и откинулся в кресле. Откуда прозвучал голос?
— Мы приветствуем вас...
—И мы приветствуем вас, бледнолицые гости!
Кинокамера, вслед за ней и головы повернулись к крыше радиорубки, на которой неподвижно стоял Красный Лис, скрестив руки. Он видел сверху три головы за столом: черную, белую блестящую и рыжую.