Конвой тоже не сводил с пленников глаз.
— Штаны снимай, животное, чего застыл!
— Зачем это? — воспротивился Сайгон.
Он украдкой посматривал по сторонам, прикидывая, что можно использовать в качестве оружия. По всему получалось, что ничего. Да и конвой расстрелял бы пленников раньше, чем Сайгон сделал бы хоть одно резкое движение.
Значит, пока что не надо рыпаться понапрасну. Ничего, Сайгон обязательно поквитается за унижение. Прощать и подставлять вторую щёку не в его привычках.
— Снимай, я сказала!
Станция Нивки — это территория победившего матриархата, если кто не в курсе. На любого мужчину тут смотрят с опаской, ненавистью и презрением. Иногда — с вожделением. В случае рыжей возможен последний вариант: Сайгон ей понравился. В этом нет ничего удивительного, он привык к тому, что при одном его виде с некоторыми особами начинает твориться чёрт-те что. Не так уж много в метро сильных рослых мужиков.
— Гильза, ты опять за своё? Смотри, доиграешься! Обреем налысо! — послышалось со стороны полуобнажённых девиц в шезлонгах.
Вроде как шутка, а может, и угроза. Судя по тому, что милое личико рыжей исказила гримаса ненависти, с юмором на Нивках не сложилось.
Кукольное, вспомнил Сайгон. Жена Светка называла такие липа, как у рыжей, кукольными. Барби — так он мысленно окрестил озабоченную девицу.
Контактный рельс прикрыт защитным коробом, потому и людям надо одеваться, а не разгуливать по станции в чём мать родила. Так объясняют детям, родившимся в метро, зачем нужны условности вроде одежды. Ведь все у всех на виду. Все знают, кто как с кем спит, чем дышит, о чём думает. Обнажение душ. Так зачем скрывать тела, если тепло?
Рыжая Барби не старше восемнадцати. Она мыслит, как ребёнок. Вот только обнажаться должны другие.
— Эй, красавчик, а ну-ка повернись!
Красавчик, да? Ну, не животное — уже хорошо.
— К лесу передом, к тебе задом? — Сайгон вскипел. Всему же есть предел! Вот-вот выплеснет скопившееся негодование. А если кого ошпарит, он не виноват.
— Эко тебя, босс… — Лектор увидел шрамы на спине Сайгона.
Скажем так, спина его представляла собой интересное зрелище. Между лопаток и вдоль позвоночника пролегла белёсая вязь рубцов, которая складывалась в слова «Спаси и сохрани». Причём буквы были вырезаны мастерски, очень похоже на старославянские.
— Что это, босс?
— Ошибка молодости. — Сайгон зло посмотрел на Барби. — Вечная память о делах давно минувших дней, когда казалось, что весь мир…
…Сайгону тогда казалось, что весь мир принадлежит ему.
Он один волен распоряжаться своей судьбой. А если постараться, так и судьбами прочих обитателей метро. Всего-то и надо — протянуть руку, взять Хозяина Туннелей чуть пониже пупка, покрепче сжать и внятно произнести свои требования.
По глупости — из-за своей безмерной самонадеянности! — он попал под скальпель религиозного фанатика. Случилось это на Житомирской. Причём Сайгон, как он утверждал, конечно же, пострадал ни за что. Он всего лишь руку протянул, потрогать хотел, ничего такого, а его, бедного, унизили и оскорбили…
Дело было так. Пошёл по метро слух, что на Житомирской есть идеальное оружие — лук, который со ста метров разит патока в зрачок.
А хозяин того лука — сам патриарх Всея Метро отец Никодим, оборонитель истинно верующих. Этот седой старец в прошлом числился то ли генералом аэромобильных войск, то ли полковником СБУ и в свободное время увлекался стрельбой из лука, даже мастером спорта был. Он-то и заказал Майору спортивный инвентарь высочайшего класса. А взамен пообещал пожизненное отпущение грехов и три цинка патронов. Полгода изо дня в день Майор поднимался на поверхность в поисках нужной вещи. Это уже стало делом принципа, а не заработком, но Майор выполнил-таки заказ отца Никодима.
Только слава о луке достигла ушей Сайгона, он сразу решил заиметь такой же. И потому отправился на поклон к Майору, который тогда ещё обитал на Святошине. Майор выслушал парня и ответил, что нет ничего невозможного, Сайгону надо лишь пройти курс обучения. «Задатки у тебя есть. Злость, ярость — всё при тебе. Поднимайся наверх и бери что хочешь!» — так ответил мародёр глупому мальчишке по фамилии Ким.
Мальчишка поверил Майору и полностью погрузился в учёбу.