— Ах… — Торговец потянулся, надул живот и рухнул на сиденье. — Ну, а если перемирие не будет нарушено? Тогда получится, что я должен буду носить этот проклятый корсет зря…
— Я заметил, — вставил Вейс, — что ни вы, ни Трольвен не носите оружия.
Вождь ланнахов нервно погладил свою цвета красного дерева шерсть.
— Это для подчеркивания гордости Стада, — буркнул он. — Эти скоты не имеют права думать, что мы их боимся.
Лодка мгновенно отошла от плота, влекомая силой весел, приводимых в движение мускулами команды, и быстро понеслась по темно-оранжевым водам. Над ними кружились, пикируя, остатки примирившихся с дракхонами ланнахов, демонстрируя фигуры высшего пилотажа с тем, чтобы покрасоваться перед своими вождями. Их было около сотни, и только сейчас Вейс оценил, как это мало.
— Не думаю, что они пойдут на какие-нибудь длительные переговоры, — сказал Трольвен. — До сих пор это никому не удавалось. Они все понимают несколько иначе.
— Воины Флота — это такие же существа, как и вы! — загремел ван Рийн. — Вам нужно было бы иметь больше братских чувств. Надеюсь, сегодня вы поняли, что им вполне можно дать по башке! И без всяких каких-то там расовых предрассудков!
— Такие, как мы? — возмутился Трольвен. Его глаза заблестели желтым огнем. — Слушай, землянин…
— Погоди, погоди, — остановил его ван Рийн. — Я как-то не подумал, что у них нет периода размножения. Да, в этом есть принципиальное различие. Ну и ладно. Я должен подумать над этим. Сядь и заткнись!
Ветер играл волнами и лениво натягивал такелаж Сквозь тянущиеся за ветром вереницы облаков солнце слало длинные, медленные лучи, которые танцевали огненными пятнами наморю. Воздух был холодным, влажным и пах солью. «Нелепо умирать в такой час, — подумал Эрик Вейс. — Однако еще труднее оставить Сандру, которая все больше слабеет под ледяными ветрами Даврнаха. Молись за меня, любимая, пока ждешь встречи со мной. Молись за мою душу…»
— Оставим личные чувства, — сказал Толк, — Но что-то, однако, есть в словах вождя. Дело в том, как мы чужды дракхонам, так и они чужды нам. А чем мы чужды? Своими мыслями, своим образом мыслей? Я не собираюсь прикидываться, что понимаю все твои намерения, землянин. Да, я считаю тебя другом ланнахов, но у нас так мало общего, признайся. Я доверяю тебе только потому, что хорошо понимаю главный мотив твоих поступков — желание сохранить свою жизнь. Даже если я не вполне понимаю ход твоих мыслей, то могу допустить, что поведение это вызвано добрыми замыслами В свою очередь, — продолжал он, — дракхоны для меня тайна. Как им можно доверять? Допустим, что будет достигнута мирная договоренность. Откуда мне знать, что они будут придерживаться ее? Может быть, у них нет вообще такого понятия, как «честь»? Точно так же, как они не имеют никакого понятия о сексе! Либо, даже если они захотят поддержать договор, то можно ли быть уверенным, что слова договора будут иметь для них такое же значение, как и для нас? Как герольд, знаток языков, я встретил много непонимания между разноязычными племенами. А о чем говорить, когда два племени имеют вообще разные инстинкты? Сомневаюсь также, — продолжал он, — можем ли мы даже доверять самим себе? Сможем ли мы придерживаться данных нами же обязательств? Хотя, если разобраться, мы не питаем ненависти ни к кому, даже к врагу, с которым воюем. Но ненавидим мошенничество, издевательства, вранье. Мы не сможем жить с сознанием того, что помирились с существами, которых даже боги презрели!
Он вздохнул и печально уставился перед собой, разглядывая приближающиеся плоты.
Вейс пожал плечами.
— Когда тебе пришло в голову, что они мыслят не так, как вы?
— При чем это, — изрек Толк.. — Разве здесь есть какие-то сомнения? Это еще одно бревно на пути развития торговли между нами.
«Лично я, — подумал Эрик, — удовлетворился бы и временным соглашением. Пускай только хоть на время согласятся рассмотреть разницу мнений и взглядов, на время, необходимое, чтобы известие достигло базы. А потом пусть хоть режут друг друга, мне не будет до этого никакого дела».
Он посмотрел вокруг себя, на крылатые фигуры. Задумался над смыслом мира и войны, хаоса и триумфа — и над минутным единением этих существ в общем смехе и пении. Он подумал о практичном Трольвене, о мудром Толке, подумал о деловом и гордом Дельпе и его жене Родонис, которая была даже большей дамой, чем многие знакомые ему земные женщины. А эти маленькие, заросшие перьями дети, купающиеся в пыли и так любящие взбираться на колени…
«Нет, я не прав, — подумал он. — Необходимость окончательного завершения этой войны имеет для меня огромное значение».
Лодка проскочила между высокими бортами плотов. Сверху на них смотрели дракхоны, смотрели молча и, как показалось Эрику, без всякого интереса. То там, то здесь кто-то из них плевал в воду Стояла глубокая тишина.
Перед ними замаячил корпус флагмана. На мачтах были подняты вымпела, и отряд гвардии в ярких мундирах образовывал кольцо вокруг главной палубы.
Адмирал Теонакс ожидал перед входом в деревянный дворец, развалившись на мехах и подушках. Сбоку стоял капитан Дельп в порванном и обгоревшем боевом снаряжении.
На плоту царила тишина. Когда лодка остановилась и причалила к корме, Трольвен, Толк и воины охраны ланнахов почти сразу же перелетели на палубу. А через пару минут, вскарабкавшись и тяжело дыша, и земляне вступили на плот дракхонов.
Ван Рийн оглянулся вокруг:
— Что за гостеприимство! — заверещал он на языке дракхонов. — Даже трапа не бросили вниз! Я вынужден преждевременно впихивать свои старые уставшие кости в гроб, и все из-за вас! Это же немыслимо — влезть в такое корыто! О, господи! Какое бремя я взвалил на себя, тяжелое и неблагодарное! Иногда я думаю, а не плюнуть ли на все и уйти на покой? Но что станет тогда с Галактикой? Будете жалеть, но будет уже поздно…
Теонакс иронически посмотрел на него:
— Среди множества гостей Флота ты не отличаешься хорошими манерами, землянин. У меня большой долг перед тобой. И я не забуду заплатить его.
Ван Рийн двинулся по доскам палубы к Дельпу, протягивая руки.
— Значит, наша разведка была правильной: это твоя работа? — загудел он. — Хотя я мог бы и сам догадаться. Никто во всем Флоте, за исключением тебя, не имеет и грамма мозга в голове. Я, Николас ван Рийн, выказываю тебе всяческое уважение.
Теонакс замер, а его советники послушно приняли позу возмущения таким поведением землянина.
Дельп мгновение колебался. Потом взял руку ван Рийна в свою и вполне по-земному пожал ее.
— Путеводная Звезда свидетель, как я рад вновь видеть твое толстое и хитрое лицо, — сказал он. — Ты знаешь, чего стоил мне твой поступок… И если бы не моя жена…
— В интересах дела не должно быть свидетелей, — весело заметил ван Рийн. — Ах, да, добрая госпожа Родонис. Как она чувствует себя? Как дети? Помнят ли они дядюшку Ника и его сказки, которые я им рассказывал на ночь?.. Ну, например, о…
— Если можно перебить тебя, землянин, — произнес Теонакс с изысканной вежливостью, — давай перейдем, с твоего позволения, к делу. Кто будет переводить? Ах, да! Я помню тебя, герольд.
Он недоверчиво посмотрел на ланнаха.
— Смотри же, сообщи своему господину, что согласие на эти переговоры выразил мой Главнокомандующий Дельп хир Орикан. Он не спрашивал моего позволения на эту встречу и не выслал вестника, чтобы испросить его. Если бы я узнал об этом вовремя, ни за что не согласился бы на это. Я прикажу обстругать доски в том месте, где по ним скупали эти разбойники. Но поскольку Флот связан словом чести, послам ничего не грозит. Кстати, и вашем языке есть понятие «честь»? Я выслушаю, что ваш вождь готов сообщить нам.
Толк кивнул и перевел сказанное на язык ланнахов. Трольвен напрягся, и в его глазах вспыхнули молнии.
Стражники ланнахов гневно заворчали, схватив рукоятки оружия.
Дельп неловко переступал с ноги на ногу, а некоторые капитаны Теонакса сконфуженно отвернулись.
— Скажи ему, — изрек сурово Трольвен, — что мы позволим Флоту покинуть море Ахан, если это будет сделано тотчас же. Конечно, потребуются заложники.
Толк перевел.
Теонакс оскалил зубы и засмеялся.
— Сидят, понимаешь ли, там, на жалкой кучке плотов и еще осмеливаются командовать!