Он промолчал. Просто убрал ее руки со своих плеч, повернулся и быстро пошел прочь, а потом побежал, почти наперерез мчавшейся повозке.
– Осторожно! – крикнул возница, Джек остановился, помахал и засмеялся лающим смехом.
– Хорошая бы была эпитафия. «Был раздавлен повозкой». Сама будь осторожна и удачлива и вспоминай, как мама говорила: все будет хорошо – каждый раз, черт ее побери. Я буду давать тебе знать, что я цел, после каждого наступления. Я хочу быть уверен, что ты знаешь об этом.
Затем он побежал дальше.
Она смотрела на него, пока он не исчез среди повозок, грузовиков, прилавков, ружейных дул и еще чего-то, и еще. Сумерки быстро сгущались. Она зашагала обратно к полевому госпиталю, мимо полуразрушенных домов с поломанными черепичными крышами и собак, которые выскакивали из-за углов, гоняя кошек. Ее смена начиналась в восемь часов. Она засунула руки глубоко в карманы своего пальто, разрываясь между чувством тоски и странного спокойствия. Она была любима. Она любила. О чем еще можно просить, когда твоя жизнь болтается на волоске посреди чего-то, что должно было закончиться три месяца назад, если бы газетам можно было верить?
По пути она встретила Энджелу Фезерс, которая вышла на дорогу перед ней, с высоко поднятым воротником замызганного пальто. Она была добровольцем из Халла. Грейс взяла ее под руку:
– Это когда-нибудь кончится, Энджи?
– Лучше бы закончилось, но дальше-то что, а? Опять хранить семейный очаг, вынашивать потомство и обожать наших мужчин?
– Нет, ничего такого, для меня – нет. – Грейс почувствовала, что ее голос дрожит, и стиснула губы, крепко. Замолчи. Замолчи.
Энджи сжала ее руку.
– Так ты повидалась с ним? Проклятые времена, но давай даже думать не будем о том, что будет после. Давай просто попробуем прорваться через все это. Ты слышала, что сестру Мэрривезер убило, когда она перевозила раненого, каким-то маленьким осколком?
– Проклятье, бедная женщина. – Грейс достала сверток с крошками. – Рождественские крошки, из Истерли Холла, приготовленные очень близким другом; они точно будут изумительны. Мы поделим их со всеми, каждому по крошке, но я напишу, и она пришлет еще, на этот раз напрямую.
Обе женщины улыбнулись.
Глава 4
Тем же днем
Когда он вошел в лагерь, наблюдая, как в сумерках снуют тени – из палатки в палатку, из казармы в уборную, оттуда в казарму, – Джека встретил Оберон и подхватил его за руку, уводя к подветренной стене казармы, подальше от посторонних ушей.
– Мы выдвигаемся завтра, в 6 утра, уходим из глубокого тыла. Все, что я знаю, что мы направляемся на участок, находящийся здесь, – он прислонил карту к стене казармы, осветив ее фонариком, и прочертил маршрут, по которому они должны были пойти.
– Мы дойдем вот досюда, – он ткнул пальцем в развязку. Правый край карты завернулся. Джек закрепил его, внимательно наблюдая, как Оберон прочерчивает путь к их пункту назначения. – Мы придем сюда и будем ждать дальнейших указаний. – Он снова показал на место. – Больше я ничего не знаю, кроме того, что Индийцы[6] тоже в пути. Собери своих людей и пусть они будут готовы, но мне тебе это объяснять не надо. И держи рот на замке, хотя почему все должны подумать, что за этими странными передвижениями ничего не стоит, я не понимаю. Немцы все равно вышлют свои разведывательные самолеты и все отследят.
Оберон выключил фонарик, вырвал карту из-под руки Джека, сложил ее и положил в карман.
– Может, будет ближний бой, а может, мы снова будем просто тухнуть в траншеях и сгнаивать ноги. Но будь готов ко всему. Но, опять же, тебе это объяснять не надо. Я распорядился, чтобы людям выдали пиво. Его будут раздавать в хлеву, в восемь часов. Следи за бандой из Ли Энд, одну пинту на каждого плюс поощрение. Кажется, они предпочитают его рому.
Оберон достал свой портсигар и протянул его Джеку, тот взял одну сигарету. Они как-никак были лучше самокруток.
– Вольно, Джек. Время подымить.
Они облокотились на стену казармы. Джек поджег спичку, прикурил обоим и со щелчком выбросил ее. Скоро они будут на фронте и им уже будет не до того, чтобы думать, не слишком ли много спичек они подожгли. Надо будет не забыть напомнить парням. Слава Господу, что он дошел до «Ле Пти Ша», слава Господу за все то, что сегодня произошло.
Он взглянул на небо. Вечерняя заря потухла и на небе появились звезды. Оберон спросил:
– Ты передал пирог?
Джек кивнул, затянувшись сигаретой, выдохнув и наблюдая, как поднимается дым в морозном воздухе.
– Да, я это сделал, Оберон.
Это был Млечный Путь? Да уж, он всегда плохо разбирался в звездах.