— Эрик! — крикнул он. — Эрик! Ты как, Эрик?! Живой?!
— Живой, Эрхард, — прохрипел я, — живой. Ты из меня сейчас всю душу вытрясешь. Что происходит там? — Я устало мотнул шлемом куда-то в сторону битвы.
— На фланге Ортега прорвался и дал дорогу нашим стрелкам, — ответил он. — Те зашли в тыл Орвику и, выстроившись, дали залп по его тылам. Здесь мы прорвались окончательно, правый фланг ещё держится, но и это ненадолго. Это победа, Эрик! Полная и окончательная! Кстати, а кто это? — Он указал на Орвика.
— Генрих граф Орвик, — ответил я, — по прозвищу «Сажающий на троны». — И добавил: — Был.
Битва, действительно, не продлилась долго. Лишившиеся предводителя орвиковцы, в тылу которых, к тоже, активной действовали надёжно прикрытые пехотой салентинские стрелки и дружинники-арбалетчики, прекратили сопротивление, хотя некоторые из них дрались до последнего, но таких было не слишком много.
Я не принимал участия в этом избиении, в сопровождении де Мальвуазена отправился в тыл, отдавшись в руки врачей. Хотя мне и пришлось дожидаться своей очереди у входа в госпитальную палатку, несмотря на горячие возражения де Мальвуазена.
— Эй вы, коновалы, — орал он на фельдшеров, не обращая внимания на то, что те совершенно не понимают по-адрандски, — Это благородный рыцарь, понимаете?!
— Не понимают, — устало произнёс я, — ни слова. Оставьте их, милорд граф, происхождение ничего не стоит там, на столе хирурга. И благородные и простые люди одинаково кричат под скальпелем. Врачи там борются за жизнь.
— Не стоит равнять жизнь благородного и простого, — бросил граф.
— А вот смерть для всех одна. Да и не умру я за несколько минут и даже часов.
Тем временем ко мне подошли несколько дюжих парней с набором устрашающего вида приспособлений для извлечения моего тела из покорёженного доспеха. Своё дело эти ребята знали и на самом деле старались причинить мне как можно меньше боли. У хирурга я понял, что всё что было до того — ерунда в сравнении с его работой. От мучений меня избавил напыщенный тип в форме королевского герольда, сообщивший, что меня ожидает его величество для аудиенции, правда ненадолго. Щуплый врач заявил, что в лазарете он — король и покуда меня не вылечит, я никуда не пойду. Так что к его величеству я отправился спустя полчаса, замотанный в бинты, как мумия модинагарских пирамид, зато более-менее целый усилиями хирурга.
— Ты сразил предателя Генриха графа Орвика, — произнёс Марлон, — в честном бою один на один, как и должно истинному рыцарю. За это и мужество, проявленное при обороне холмового прохода, я, милостью Господа король Страндара, жалую тебя маршальским жезлом.
Скрипя зубами от боли, я преклонил колено и принял из рук его величества маршальский жезл.
— Поздравляю тебя, сэр Эрик, — сказал король, когда я поднялся на ноги, — маршал Страндара.
Совсем не так я представлял себе этот момент в своих детских и юношеских мечтах. Я хотел получить маршальский жезл за победу над адрандцами, а не за убийство, пускай и в честном бою, своего бывшего сэра, научившего меня всему, что я знаю, да ещё и сражался я во главе фиарийцев против своих соотечественников, страндарцев. Ну да, нечего грешить на фортуну, я теперь маршал Страндара.
Что самое неприятное, его величество с подачи кого-то из Креев решил сделать мне «маленький подарок» в виде того, что проезжали мы через Фарроушир и остановились именно в Тор-Фарроу. Я отлично помнил как провожали меня в мой последний визит домой и не ждал ничего хорошего от нового. Однако на сей раз встречали как героев, за ворота выбежала почти вся челядь, а внутри собралась целая делегация из вассалов рода Фарроу во главе с моим братом, Кристианом. Не смотря ни на что я так и не смог в душе отказаться от родства с ним, он всё же был последним из тех, кого я мог назвать своим родственником.
Я не снимал кольчужного капюшона, надвинув его на самые глаза. Но скрыться не удалось, ибо его величество, спрыгнув с коня и ответив на вежливые приветствия моего брата, громко провозгласил:
— Благородный граф Фарроу, ваш брат, Эрик, весьма отличился в этой кампании против предателя Генриха графа Орвика! Тем самым он подтвердил свою верность Страндару, как и должно сыну покойного Бертрама Фарроу, что учил ещё моего батюшку. Несколько дней назад я пожаловал его маршалом Страндара.
Волей-неволей пришлось спешиваться и открывать лицо, сжавшись внутри от ожидания реакции окружающих. Однако вместо ожидаемых проклятий и плевков я услышал всё те же приветственные крики. Кристиан обнял меня и вполне тёпло улыбнулся, как брату, право слово.