— У Гартанга возникла серьёзная проблема с твоим братом, Александр, — задумчиво произнёс он. — Сэр Самуэль не желает оскорблять наследника престола отчислением его третьего сына из академии, однако и продолжать обучение его — нецелесообразно.
— Отчислите его, — безжалостно бросил Алек. — Обучение здесь ему самому в тягость и он с радостью покинет стены Гартанга, чтобы вернуться к своей обычной, праздной жизни.
— Ты не только выглядишь, но и мыслишь как человек несколько старше своих лет, — сказал клирик, ставя обратно слона. — И безжалостен ты не по годам. Однако политика обязывает быть не только безжалостным, она требует — именно требует — иногда изворотливости и ловкости в обхождении с людьми, особенно такими, как твой отец.
— Он примет то, что Филипп не оправдал ожиданий семьи, — пожал плечами Алек.
— Примет, — кивнул отец Рассел, — но и оскорблять чувства юного Руана — нельзя. Надо убрать Филиппа так, чтобы по возможности не задеть его гордость или задеть её в наименьшей степени.
— И как же? — живо заинтересовался Алек.
— Это уже я предоставляю вам, — улыбнулся клирик. — Ступайте теперь с миром, дети мои. Да прибудет с вами благословение Господне.
Мы вышли, раздумывая над словами отца Джозеффа Рассела. Так началось наше обучение азам политики и выживания в жестоком мире династической войны, уже получившей к тому времени название Войны Львов.
— Натаскиваешь щенят для себя? — раздался голос и в комнате словно из ничего объявился высокий человек в чёрном, на плечи его падали длинные платиновые волосы. — Не думаешь, что они когда-нибудь используют твои же уроки против тебя.
— Противник должен тоже быть достойным, — покачал головой Джозефф. — Я был бы не против таких.
— Я так и не понял, кого ты поддерживаешь. — Платиноволосый присел напротив клирика и взялся за шахматы. — Кто тебе ближе — Руаны или Нагли?
— Лишь Господь и никто иной, — попытался отделаться строчкой из Книги Всех Книг[6] священник.
— Оставь, — отмахнулся его собеседник. — Ты же читал Откровения Исайи, так что цитировать тот список, да ещё и урезанный и выхолощенный, с твоей стороны — просто лицемерие.
— Хорошо, — сдался Рассел, расставляя золотые шахматы на доске. — Я играю на своей стороне, ужу рыбку в мутной воде гражданской войны.
— И не боишься, что эта мутная рыбка оттяпает тебя что-нибудь важное в организме? — вопрос был чисто риторический.
— Раньше смерти не умру, — философски пожал плечами священник, — но и позже — тоже. Ваш ход, мистер Джефри Мортимер.
Самым знаменательным событием в нашей кадетской жизни была охота на распоясавшихся эрландеров, некогда служивших отцу Алека. Они засиделись и соскучились по крови и смерти, ушли со службы и сколотили банду с патетическим и донельзя глупым названием «Весёлые покойники». Мы были выпускниками и доучивались последний год в Гартанге. Филипп так и не сумел дойти до этого. Через несколько дней после разговора с отцом Расселом, Алек напросился на конную схватку с братом и так лихо вышиб его из седла, что ему понадобилась врачебная помощь и долгий покой. Именно это и послужило формальной причиной отправки Филиппа в Руан, откуда он уже в Гартанг не вернулся.
Непосредственно перед отбытием в район, где разбойничали «покойники», нас вновь вызвал к себе отец Рассел. Он также, как и три года назад, сидел за столом с шахматами золотого и белого цветов.
— Интуиция подсказывает мне, — начал он, блестяще обыграв нас Алеком, — что эти «Весёлые покойники» не просто бандиты и воры, какими стараются представиться. Те скорее по части Робина Гуда со товарищи.
— Робин Гуд — коренной страндарец, — пожал плечами я, — а «покойники», послухам, все эрландеры.
— У Гуда в банде, как на Корабле Катберта, каждой твари по паре — страндарцы, эрландеры, берландеры, северяне — потомки эребрийцев et cetera. Нет, — покачал головой он, — «покойники» спущены сцепи на манер псов с какой-то смутной целью.
— Не такой и смутной, — возразил Алек. — Дестабилизировать положение в стране — вот их цель, настроить народ против отца, ведь его считают правителем de facto. Не смотря на все усилия её величества и герцога Аредина. Не удивлюсь, если это — их рук дело.
— Быть может это и так, — кивнул Джозефф, — однако для подобных обвинений в адрес подобных особ нужны весьма весомые доказательства.
Ни я, ни Алек не стали говорить, что добудем их, но оба уже тогда знали, так оно и будет. Либо мы вернёмся с доказательствами вины королевы и её любовника, герцога Аредина, либо, как говориться, костьми ляжем.