Медленно, лишь чуть быстрее едущего рысью всадника, Эфраим летел на север. Куда – он сам пока не знал, лишь бы подальше от проклятой Тьмы, овладевшей Святым городом.
«Надо же, – уныло думал вампир, едва взмахивая отяжелевшими крыльями. – Сколько живу, радовался Тьме. А оказалось, что от неё надо бежать ещё резвее и шибче, чем от Света…»
Анэто не находил себе места. Мегана внезапно умолкла, он не мог достучаться до её сознания. Приближалась полночь, назначенное Вейде «смотрение в глаза Западной Тьме», и чародей, наученный горьким опытом, не ждал от этих переглядушек ничего хорошего.
Все те мёртвые, подъятые Вейде в прошлый раз; все те погибшие эльфы – они стояли перед его мысленным взором, и он вновь и вновь повторял – королева Вечного леса обманула всех и вся, включая нарнийцев. Вейде служила всем – и никому, кроме самой себя. Доказательства? О, на формальном суде, перед неподкупным Белым Советом, он едва ли смог бы выстроить хоть сколько-нибудь стройное обвинение. Чтобы явить собратьям-чародеям все деяния Вейде, потребовались бы многомесячные усилия всего Ордоса вкупе с Волшебным Двором – чтобы отследить сотворенные эльфийской королевой чары, расшифровать их и продемонстрировать высокому трибуналу.
Оставалось лишь действовать так, как он и намеревался. В одиночку. Анэто не удивился бы, узнав, что его разговор с той же Мег стал известен Вейде. Но пылкие объяснения с возлюбленной – одно, а вызов на помощь нескольких десятков чародеев Ордоса – совсем другое. Это помимо всего прочего и открытый разрыв с Нарном. Схватиться же сейчас ещё и с Тёмными эльфами означало погубить всё.
Анэто вызвал на разговор Ксавьера, старшего из лекарей-магов. Тщательно подбирая слова, ректор Академии задавал вроде бы важные вопросы – как дела в лагере, что с войсками, подошли ли ещё полки, каков их дух, нет ли перебоев с припасами; но пожилой целитель повидал слишком многое и слишком хорошо знал самого Анэто, чтобы остаться после этой беседы в полном неведений.
Сейчас милорд ректор запоздало корил себя, что так и не озаботился создать тайный код, известный лишь ордосским магам, – всегда считалось, что передающаяся посредством чар беседа и без того надёжно защищена от нежелательного внимания; эх, святая простота… Сейчас Анэто уже так не думал. Он мог рассчитывать только на себя. И все потому, что слишком доверился эльфке…
От подобных размышлений его отвлёк всё нарастающий где-то в вышине протяжный рёв. Что-то ломилось сверху, из резко прохудившихся в последнее время небесных сфер; не один ли из этих загадочных болидов?..
Задирая голову, маг постарался выбраться на открытое место – задача не из простых, когда ты в самом сердце великого Нарна. Двое эльфов, его «почётный эскорт», спешили следом.
Гром рос и ширился, он сотрясал вековые стволы, и мелкие лесные обитатели носились в несусветной панике.
– Кажется, это летит прямо сюда! – Нарниец утратил всю обычную невозмутимость. Он прав, смятенно подумал Анэто. А миг спустя увидел и само загадочное нечто. Огненный шар, обвитый языками пламени, в сердце которого билась и корчилась изломанная бесформенная тень.
– Превеликие пущи… – только и успел простонать кто-то из эльфов, когда яростно пылающее ядро врезалось в землю за недальними деревьями.
Земля содрогнулась, так, что ни Анэто, ни нарнийць: не устояли на ногах. Древние стволы лопались с оглуши тельным треском, горячий вихрь подхватил и унёс сломанные ветви; к небу спиралью устремился чёрный дым за уцелевшими деревьями заполыхало пламя.
И одновременно Анэто почувствовал там, в самом сердце пожара, чужую жизнь. Абсолютно, совершенно чужую явившуюся из иного мира, не подчиняющуюся законам Эвиала, высокомерно и презрительно попирающую их… И в то же самое время – так же абсолютно и совершенно несвободную, пленённую ещё более могущественной сущностью, представить себе истинные масштабы которой потрясённый маг сейчас не мог.
– Туда! Скорее!..
Но оба нарнийца, похоже, придерживались противоположного мнения.
– Надо известить набольших, – начал старший.
– Надо дождаться подмоги, – вторил ему младший.
– И это бесстрашные Тёмные эльфы великого Нарна! – не сдержался волшебник.
– Наши честь и смелость – ничто по сравнению с благом Леса, – сквозь зубы процедил старший; рука младшего рванулась к оружию, остановившись лишь в последний момент.
– Как хотите, милостивые государи. – Анэто повернулся к ним спиной и решительно зашагал прямо к гудящему пожару.
Однако Нарн и впрямь защищали могущественные чары – маг даже не успел подумать, как он, собственно говоря, будет пробиваться сквозь пламя, а огонь уже угасал, языки его бессильно шипели: их, словно нашкодивших котят, за шкирки, отбрасывала от вековых стволов неведомая сила. Милорд ректор ощутил вмешавшееся волшебство, но прочесть его уже не успел – последние искры унёс промчавшийся ветер, задушив их трепещущие огоньки.
В теле Нарна открылась уродливая чёрная рана: расщеплённые исполинские дубы, покрытая обугленной щепою земля, выжженные лесные травы и сам подлесок; а в середине этого непотребства, заключенное в сферу прозрачного пламени, корчилось, свивая и развивая многочленистое тело, невиданное и неведомое в Эвиале существо. Во всяком случае – и Анэто ничуть в этом не сомневался – это создание не входило ни в один каталог монстров и чудовищ, прилежно составлявшийся и пополнявшийся многими поколениями ордосских магов.
Оно походило на гигантского скорпиона салладорских пустынь, однако вместо головы чудовища потрясённый Анэто увидел тонкий женский стан идеальных очертаний; обнажённую грудь. Прекрасное лицо с высоко поднятыми скулами и большими, эльфийского разреза, глазами, льющиеся волной золотые волосы.
Существо страдало. Страдало несказанно, неописуемо, заламывая тонкие руки и кривя мягко очерченный рот. Оно не обращало ни малейшего внимания на застывшего мага; боль почти погасила его сознание.