– Мечи, Клара! – выкрикнул Бельт. – Только они ещё помогут. Это Хаос, я его чувствую, это он, больше ни кому; Клара, скорее, иначе…
Он отчаянно замычал – серое поднялось выше губ. Вот и всё, Клара… Она потянулась к дремлющей мощи Алмазного и Деревянного братьев – но тут серая мгла бросилась ей прямо в лицо, словно разъярённая крыса, и мир в глазах Клары разом померк.
Достопочтенный мессир Архимаг с трудом сдерживал нетерпение. Дела шли лучше и не придумаешь. Игнациус не верил в «судьбу», «предназначение», «везение» и тому подобную чушь. Происходит только то, что ты сам подготовил. И если тебе «не повезло» – это говорит лишь о том что подготовка никуда не годилась.
До недавнего времени почти все планы достопочтенного мессира прилежно осуществлялись. Да, иногда он терпел неудачи – но всякий раз тщательно разбирался в случившемся и извлекал уроки. Поставив перед собой какую-либо цель и отступив однажды, со второй попытки он всегда побеждал.
В этот же раз всё складывалось поистине чудесно, впору было заподозрить чьи-то каверзы и «игру в поддавки», но преимущество Игнациуса заключалось в том, что его противники «поддаваться» как раз не могли.
Со следами Смертного Ливня мессиру Архимагу пришлось повозиться. Сильвия стремительно набирала силу и стала бы, наверное, по-настоящему опасной, не позаботься Игнациус ещё и об этом. Впрочем, как и обо всем остальном.
Сейчас он стоял, «вкушая заслуженный отдых», как сказала бы Ирэн Мескотт, опираясь на посох и не без самодовольства глядя на девственно-чистый берег. Оставленного Ливнем гибельного болота больше не существовало.
– Неплохо, неплохо, – пробормотал чародей. – Очень даже неплохо, сударь мой Архимаг. Даже откат оказался не так уж страшен.
Теперь Смертный Ливень станет гулять по Эвиалу. Раз Сильвия выпустила его на волю, обратно она его не загонит. Эта стервочка, вкусив подобного лакомства, от него уже не оторвётся.
Куда больше занимали Игнациуса падающие всё чаще и чаще огненные болиды. Раньше это случалось лишь по ночам, а теперь их всё больше и больше можно было видеть ярким солнечным днём. Они рушились куда-то за горизонт, порою – в море; и мессир Архимаг почувствовал нечто вроде раздражения – он не любил «загадок», тем более здесь, в Эвиале, где он так долго и старательно готовил свой капкан.
Вот и теперь – пока достопочтенный маг стоял, отдыхая и любуясь надело своих рук – кристально чистый песок, прозрачная вода, – горизонт рассекла огнистая черта. На сей раз таинственный болид рухнул не так далеко – в полулиге от берега, взметнув к очистившемуся небу белопенный столб. Игнациус прищурился – и увидел, как из водоворота поднялось диковинное крылатое создание, что-то вроде змея, увенчанного длинным радужным гребнем, заключенное в огненную сферу, и медленно поплыло над морем прочь – на запад, на запад, на запад.
– Вот даже как, – пробормотал про себя Игнациус. – Превеликие небеса! Это кто ж такой?!
Мессир Архимаг истребил за свои три тысячи лет не одну сотню жутких (и жутчайших) тварей, однако ни разу не сталкивался ни с чем подобным. Недолго думая, он вскинул посох.
Крылатый змей конвульсивно дёрнулся, сделал попытку повернуть – но куда там! Похоже, что на закат его тащили самые настоящие канаты, хоть и незримые.
Губы мессира Архимага сжались в тонкую, побелевшую линию. Неприятно. Наложенное на сущность заклинание явно сильнее его, Игнациуса, чар. Конечно, он вымотался и устал, но, небеса и бездны, наговоры местных волшебников обязаны перебиваться по одному щелчку его пальцев. А тут…
Игнациус резко вонзил посох в землю. Так, кажется, местное заартачилось. Посмотрим, посмотрим…
Мессир Архимаг оттого и стал «меесиром», что никогда, ни разу в жизни, не относился с пренебрежением ни к одному противнику. Даже к самому захудалому.
И сейчас он ударил всей своей мощью и умением, соединяя слово с мыслью и жестом. Архаика порою тоже бывает полезна.
Чары Игнациуса охватили змееподобное существо, властно отдавая ему приказ – назад!
Радужный гребень замерцал, запереливался, плоская голова с лишёнными век глазами обернулась, и Архимаг услыхал бесплотный, полный несказанной муки голос:
«Сссспасссибо тебе, но ты опоздал. Мне уже не поможешь, помоги другим. Он затягивает всех… торопись, маг, торопись. Я укажу дорогу…»
И тут вмешалась другая сила – та самая, таящаяся за блистающим закатным горизонтом. И она, эта сила, очень не любила, когда с её игрушками начинал забавляться кто-то ещё.
По рукам Игнациуса словно хлестнули обжигающим кнутом, так что маг зашипел от боли и выпустил оголовок посоха. А радужного змея помчал вперёд налетевший неведомо откуда ураган, однако пленник успел в последний раз взглянуть на Игнациуса: «Торописссь… на осссстров… осссстров…»
Речь его пресеклась, многоцветные отблески драгоценного гребня погасли в поспешно навалившихся со всех сторон тёмных тучах. Архимаг остался стоять, потирая левое предплечье, на котором – он знал – вскоре вспухнет багровый рубец. Его не хотели убить, его просто предупреждали.
Но ничего, ничего. Он успел увидеть и, главное, почувствовать достаточно. Сегодня же вечером он подробно разложит всё по магическим компонентам и тогда разберется, в том числе и где лежит этот самый «осссстров».
Посоветоваться с Динтрой? Пожалуй… вот и пригодится наш лекарь, коий, как всё сильнее подозревал Игнациус, на самом деле никакой не лекарь, а…
Пришла пора выяснить также и это. Если, конечно, не помешает главному.
Во всяком случае, больше мессиру Архимагу тут делать нечего.
Ворота ордосской Академии Высокого Волшебства оказались накрепко запертыми, и на яростный стук долго никто не отзывался.
– Поумирали они там все, что ли? – раздражённо бросил Хаген, по-прежнему не расставаясь с обликом лекаря Динтры. Его Левая рука лежала на груди Даэнура, и только поэтому сердце дуотта еще продолжало биться.