Простое платье необыкновенно изменило облик Её Величества королевы Элеоноры, но никакой чепец не мог заставить её голос звучать иначе.
— Ваше Величество! — ахнула Эмер, бросаясь на колени. Она готова была умереть от стыда прямо здесь, но яркое пламя не послало ей немедленной смерти.
— С вами не соскучишься, девица Роренброк, — сказала королева. — А теперь помолчите несколько минут, нам надо закончить молитву.
Она повернулась к алтарю и склонила голову.
Зато мужчина в чёрной котте не сразу обратился к молитве. Он тайком подмигнул Эмер и улыбнулся ей ободряюще.
Глядя на его набожно согбенную спину, Эмер пыталась припомнить, кто он такой, и почему оказался в спальне королевы в такой час. Она тоже стояла на коленях, и даже осенила себя знаком яркого пламени, хотя думала не о молитве, а решала: не лучше ли сбежать прямо сейчас? Но от побега, по здравому размышлению, пришлось отказаться. Дальше Эстландии не убежишь, поэтому лучше принять наказание сейчас и надеяться на королевское милосердие, чем попытаться спастись бесполезным бегством.
Её Величество закончила молитву и со стуком захлопнула молитвослов. Эмер, услышав этот хлопок, подскочила, как ужаленная. Мужчина в чёрной котте поднялся, чтобы подать королеве руку, и Эмер с присвистом втянула воздух, осознав, наконец, с кем ей привелось встретиться.
Мужчина был коротконогий, как карлик, и при хорошо развитом торсе и руках был ростом с двенадцатилетнего. К тому же, у него был горб. И то, что Эмер приняла за молитвенную почтительность, на самом деле оказалось природным увечьем. Горбун! Карлик! Младший брат короля!
— Милорд Бритмар! — она покаянно склонила голову, всё ещё стоя на коленях.
— Графиня Поэль, — отозвался брат короля красивым, хорошо поставленным голосом, — мы не были представлены друг другу, но я о вас наслышан.
Королева тем временем прошла к креслу возле камина и устроилась в нём поудобнее, подложив под локоть подушечку и поставив ноги на скамейку из слоновой кости.
— А теперь потрудитесь объяснить, что вы делали там, — королева указала на стену, из-за которой появилась Эмер. — Почему вы не со своим женихом, которого так жаждали лицезреть? И во что превратилось ваше платье? Да вставайте же, вставайте с колен. Хватит ползать.
Эмер поднялась и оглядела наряд, который с таким старанием подбирала и шила Айфа. Ужасный вид. Жёлтая ткань стала серой от паутины и пыли, правый рукав разорван, подол грязный, как у вилланки.
— Я нечаянно попала в потайной ход, Ваше Величество, — сказала она, не поднимая головы. — Почему-то мне везет на подобные приключения. Небеса очень щедры на них, когда вспоминают об Эмер из Роренброка.
— Не стоит винить небеса во всём. Может, тут есть и ваша заслуга?
— Вашему Величеству виднее, — пробормотала Эмер. — Ваше Величество славится своей мудростью.
Брат короля отвернулся, пряча усмешку, и сказал королеве:
— Здесь я буду лишним, венценосная госпожа. Благодарю за молитву по соглашению и прошу разрешения уйти.
Королева кивнула, продолжая смотреть на Эмер пристально и с недовольством, а когда дверь за лордом Бритмаром затворилась, Её Величество заговорила:
— Мы не сражены лестью, графиня Поэль, так что не стоит тратить время на песни о нашей мудрости. Тем более, что сейчас мы впервые сомневаемся в правильности нашего решения. Мы полагали, что проявили дальновидность, подобрав вам жениха богатого, из хорошей семьи, воспитанного и настоящего рыцаря. Но вы недовольны. Мы наблюдали за вами во время пира. Вы смотрели на него, как на лягушку. И сбежали именно поэтому, не так ли? Возможно, вы слишком поторопились, и не разглядели под шкуркой лягушки принца? Как в старой детской сказке?
Королева взяла корзиночку с рукоделием и достала из нее нитки, игольницу и пяльцы. Эмер осмелилась поднять глаза и теперь во всю таращилась на владычицу Эстландии, казавшуюся сейчас простой женщиной.
— Так что же? — вернула её королева в земной мир.
— Ваше Величество, если лорд Ранулф и заколдованный принц, то не я — та самая принцесса, которой под силу снять с него чары, — заявила Эмер без обиняков и снова бросилась на колени. — Прошу вас, умоляю во имя милосердия! Отмените свадьбу!
— Вы, должно быть, помешались, бедное дитя, — сказала королева ледяным тоном, а иголка ни на мгновение не остановилась в ее пальцах. — Говоря о том, что мы ошиблись, мы имели в виду не то, что ошиблись в выборе жениха для вас, а в том, что ошибочно посчитали вас достойной королевских милостей. Но ваши поступки доказывают обратное. Вы осмеливаетесь отказываться от тех милостей, что мы даровали вам?
— Я не отказываюсь, — быстро сказала Эмер, — я просто говорю, что сии милости будут непосильными для меня.
— Нахалка! — королева на миг утратила царственную невозмутимость, но тут же взяла себя в руки, и иголка снова плавно и неспешно потянула шёлковую нить.
— Милорд Ранулф достойный молодой человек, — осмелилась продолжить Эмер, — но я не сделаю его счастливым, и сама буду несчастна подле него. Разве угодно будет небесам, если жена возненавидит мужа?
— Вы готовы зайти так далеко? А ведь он не сделал и никогда не сделает вам ничего плохого.
— Пусть бы лучше сделал, — опрометчиво заявила девушка, — но показал, что он живой человек, а не книжный монах!
— Начнём с того, что вы ничуть не разбираетесь в мужчинах, графиня Поэль. А закончим тем, что наше слово твёрдо. Вы выйдете замуж за Ранулфа Ишема.
— Ваше Величество!.. — сделала Эмер ещё одну попытку воззвать к королевской жалости.
— Не желаем ничего слушать и ожидаем, что вы примете наше решение со смирением. Потом вы будете нам благодарны за прекрасное устроение жизни.
Спокойный тон королевы Элеоноры взбесил Эмер, и она не смогла удержаться от колкости:
— Вашему Величеству легко рассуждать о смирении, играя подданными, как шашками в шатрандже!
— О чем вы?!
Впервые Эмер увидела правительницу, охваченную столь сильным чувством. Обычно спокойное лицо расцвело пятнами румянца на щеках, а иглу королева сдавила так сильно, что она сломалась. Отбросив обломки, Её Величество уставилась на капельку крови, выступившую на подушечке пальца.
— Вы поранились, возьмите платок, — Эмер принялась шарить в поясной сумочке и вдруг вспомнила, что платок пал жертвой её неряшества. За столом она облилась жирной подливкой, и вытерев подол и руки выбросила платок под стол, чтобы скрыть следы преступления.
— Не трудите себя поисками, графиня Поэль, — королева взяла кусок кружев из корзинки для рукоделий и перетянула палец, но добрее не стала. — Вы рассуждаете, как избалованная, глупая девчонка. Да вы и есть глупая девчонка.
— Глупая, потому что не хочу портить свою жизнь в угоду Вашему Величеству? — от собственной дерзости у Эмер захватила дух, но она решила идти до конца.
— При чём тут я?! В угоду будущему Эстландии! — крикнула королева и опомнилась.
Лицо её вновь приняло непроницаемое выражение, а лихорадочный блеск глаз скрыли опустившиеся ресницы.
— Принесите мне вина, графиня, и присядьте рядом.
Только сейчас Эмер поняла, что королева говорит о себе, как о простом человеке, позабыв вечное «мы», и перепугалась.
— Ваше Величество, — забормотала она, — я позволила себе лишнее…
— Позволили. Но теперь что уж говорить об этом. Несите вино.
Эмер поднялась с колен и подошла к столику, на котором стояли кувшин с вином и чаша с яблоками. Она налила кубок до половины, подумала, и налила почти до краев.
— И себя не забудьте, — напомнила королева. — И принесите яблоки. После вина во рту противный привкус.
Выполнив все указания, девушка примостилась у ног правительницы и пригубила вино. Оно было сладким, почти приторным. И никакого противного послевкусия. Не удержавшись, Эмер сделала глоток, и ещё глоток.
— Вы умеете довести до белого каления, — сказала королева, отпивая из своего кубка и с хрустом откусывая яблоко. — У вас много талантов, графиня, и выводить людей из себя — один из них.