И вдруг Рита подалась ко мне. Один рывок. Её ладонь на моём затылке. Опалило взглядом глаза в глаза. Вкус малины, нападение сладостью. Её губы смяли мои напористо, жадно, горячо. Э-э-э…
Я опешил. Пробел в голове, как прямая линия на энцефалограмме. Мысли умерли.
Но рефлексы оказались быстрее ума. Меня долбануло электричеством по телу, и я включился. Как в тумане, потянулся к ней. Положил руки на талию, ощутил под ладонями мягкую ткань и упругое тело. И вдруг Рита с силой меня оттолкнула. Я чуть с лестницы не полетел. Удержался на инстинкте.
Новый ушат ледяной воды на макушку. Что она вытворяет?!
Со странной улыбкой Рита задела меня плечом и сбежала вниз по лестнице. Я за ней, закипая. Схватил за руку, развернул, впечатал в стену, чувствуя что меня сейчас разорвёт, если я не разорву её! В теле полыхал огонь, в мозгу хаос и пустота. Я впился в её губы. Она не закрыла глаза. Попыталась сопротивляться, взглянула снова, как будто сейчас ударит сзади по голове гранатой. Тычок в спину — это её кулак? Но я загорелся ещё сильнее. В голове просто ничего не осталось.
Будто из параллельной вселенной завизжала за спиной осипшая тётка:
— Охрана! Охрана!
Вспышка фотокамеры в глаза. Я на автомате закрыл лицо рукой, Рита выскользнула и рванула обратно в зал. Бесполая фигура в джинсах — за ней. Я чуть было не кинулся за ними. Чудом притормозил. По телу пробежала волна остаточной дрожи.
Во мраке лабиринта больше никого не было. В самом конце промелькнула официантка в золотом платье, не заметив меня.
С трудом понимая, что происходит, я сжал кулаки и встал в тень очередной ниши. С каждым вдохом и выдохом мысли по одной оживали в голове и сигналили тревогу: «Ты идиот, Красницкий! Тебе ещё обвинения в насилии не хватало…»
Тяжёлое дыхание медленно приходило в норму, и наконец, я коротко выдохнул. Это аут, товарищи, полный аут. И несмотря на всё выпитое виски, я понял, что обвинения будут, сочные, красноречивые, с фото-доказательствами. Кажется, она меня подставила. Я повёлся, как последний кретин.
Глава 17
Я не пошёл за ней в зал. Никто не гарантировал, что меня не встретит куча свидетелей и вспышки десятков камер. Одной уже хватило. Я заметался, чувствуя подступающую тошноту и туман в голове. Долбанное виски!
Куда теперь? К кому? Звать охрану? И что сказать? Баб в джинсах с короткой причёской сейчас в клубе может быть около сотни — вон какое столпотворение! А Рита…
В голове помутилось от одного имени. И от гнева. Я вмазал кулаком по стене, слишком медленно остывая. В горле сдавило, словно кто-то нажал на кадык пальцем. Я закашлялся. Ничего не оставалось, как отойти подальше от «места преступления», к служебным помещениям и достать телефон.
Полночь? Плевать! Самое время обратиться Золушке в крысу. Точнее, она уже превратилась. Я ещё в детстве понял: сказки не логичны, а вот судмедэкспертиза докажет всё. Но будет поздно.
Я с ненавистью глянул в сторону гремящего музыкой зала.
— Алло, Юрий Самвелович? — хрипло сказал я. — Извините, что звоню поздно.
— В чём дело, Иван? — сонно проговорил адвокат. — Надеюсь, просто соскучился?
— Карловы Вары. Думаю, всё повторилось.
— Вот чёрт!
— Да… — я сглотнул.
— Ты в полиции? Свидетелей много?
— Нет, я в самой тёмной заднице ночного клуба «Мохито». Пока полиции нет. А компромат есть.
— Ясно.
— Прежде чем… ну, вы поняли, я решил вам позвонить, — чувствуя себя последним кретином, выдавил я. На самом деле я имел в виду, что хочу догнать эту стерву, вытрясти из неё душу и телефон со снимком. И проорать в глаза всё, что я о ней думаю!
Но адвокат рыкнул, словно прочитав мои мысли:
— Ничего не делай! Слышишь, Иван?! То есть вообще ничего. Просто езжай домой.
Я заколебался. Пнул какой-то ящик, издавший металлический лязг.
— Иван! — напомнил о себе адвокат.
— Ладно.
Вызвав такси, я вышел на мороз через служебный выход. Снег падал на лицо, сердце колотилось. Губы ещё горели от поцелуя. Казалось, они раскалёны докрасна, как калина. Покрываются инеем, вот-вот лопнет от перепада температур тонкая слизистая оболочка.
Я закрыл глаза и снова громко выдохнул. Ничего, у неё тоже горят! Я мог поклясться, что в последнее мгновение она обмякла, расслабилась. И если б не вспышка, она бы забыла, что
профессионалка, уж я-то знаю…