— Можно, Иван Аркадьевич?
— Да, прошу, — я отложил планшет и улыбнулся исключительно из вежливости.
Она была похожа на мою бывшую любовницу: видимо, абонемент у одного пластического хирурга, а у того плохо с воображением. Зато с грудью у неё было всё хорошо — очень призывно вздымалась мне навстречу.
— Насколько я знаю, вы не слишком частый гость на телевидении, а я могу дать несколько советов. Или можем прогнать по сценарию ваш текст, знаете ли, камеры, свет, публика…
— Вы очень любезны, Катерина, но я не испытываю никакого смущения ни перед камерами, ни перед людьми, ни вообще перед кем-либо…
В дверях показался продюсер с эстонским именем, которое я так и не запомнил. В руках поднос с двумя стаканчиками.
— Лучше мы с вами, Катерина, выпьем кофе и поговорим о погоде, — добавил я.
Она растаяла и приземлила свои шикарные… хм… девяносто два… на диван рядом со мной. Беседа ни о чём, поставленный голос, красивые руки. Пенка от кофе на губах и призывное движение язычком. Лёгкий запах алкоголя. Приятный междусобойчик почти в полночь. Но Катерина скоро ушла, расцветая многообещающим флёром, как реклама духов, всегда подсознательно намекающая на секс.
Под музыку, овации, будто записанные за кадром, как в британских комедиях положений, я вышел на сцену и снова увидел Катерину. Но теперь было не время для намёков и флирта. Катерина держала себя профессионально, вела шоу отлично в хаосе слепящего света и апломба.
Она задала вопрос о моём вкладе в развитие побережья, я ответил. Операторы работали, ловя в камеру то Катерину, то меня, не обращая внимание на статистов вокруг. И вдруг откуда-то извне вклинился в мою речь голос:
— Некоторым всё неважно, лишь бы грести деньги лопатой! — Звонкий голос, яркий, как у школьницы, выступающей перед ветеранами… войск СС.
Да, именно так враждебно на меня смотрела девушка с длинными тёмными волосами с кресла слева. Её синие глаза горели. Я обычно не обращаю внимания на цвет, но тут сразу увидел — они синие. И узнал ту блоггершу, из-за которой образовался инфо-повод. Бобров приносил мне на неё целое «дело». Я полистал немного и согласился с ним: не опасна.
Девчонка мотнула головой, её блестящие чёрные волосы взлетели плащом и упали на плечи. Я ответил. Она смутилась. И что-то во мне щёлкнуло. Не как нога у Берлиоза под трамваем «хрусть и пополам»1, а тихо, фоном, но я отметил. Так вычленяешь взглядом красный зонт в гуще чёрных. Занятно.
Я поставил её на место. Но вместо того, чтобы продолжать смущаться, блоггерша зажглась, выхватила у ведущей микрофон и пошла на меня, как «Свобода на баррикадах». Жаль, грудь не высунулась, как на картине Делакруа. Впрочем, таким всё равно чем поднимать хайп — мнимой борьбой за экологию или задранной майкой с криком «Сиськи!» Хотя я б посмотрел…
Катерина объявила брейк.
Я знаю, это только отмашка. На рекламу мы не ушли, её вставят в запись, а блоггерша не успокоилась, в её глазах плескалась живая ярость.
— Из-за таких, как вы, погибает планета! Каждый раздербанивает её по кусочку. Думает только о себе! А потом возникают острова из мусора в океане, дельфины гибнут, наглотавшись пластика.
— По вашему, им тоже я его скормил? — усмехнулся я.
— Нет! Но вы не лучше! — выкрикнула блоггерша так, словно сейчас запрыгнет на меня и начнёт бить по голове микрофоном, как Зена-королева воинов.
Постановка, поза, страсть и голос, всё вкупе сыграло так, что у меня сократились и погорячели мышцы живота. И я тут же понял, что она не просто идейная, сумасшедшая «зелёная», увы… Она великолепно играет, выбрав роль пассионария, чтобы в лёгкую сбацать себе узнаваемость и доказать всему ВГИКу, куда по конкурсу не прошла, что её талант не протухнет и без их корочки.
Все они одинаковы. Тянут одеяло на себя, не понимая, что оно уже на мне. Как Катерина, как вон та «всенародная артистка», как художник-«эксперт», которого и знают только по этому ток-шоу. Тоже стойку делает и повизгивает, лишь бы засветиться.
Катерина посмотрела на меня, извиняясь, но отобрать микрофон у девицы не позволили продюсеры:
— Это же прекрасно! Скандал! Продолжаем! Продолжаем!
Я расхохотался. Да, весело. И скучно. Как всегда и везде, одно не натуральное «масло», маргарин.
Что теперь будет выделывать синеглазая девица — кинется или устоит?