| My dear wife's sweet anxious face peering at me from under the pink lamp shade, the white cloth with its silver and glass table furniture--for in those days even philosophical writers had many little luxuries--the crimson-purple wine in my glass, are photographically distinct. |
Милое, встревоженное лицо жены, смотрящей на меня из-под розового абажура, белая скатерть, серебро и хрусталь (в те дни даже писатели-философы могли позволить себе некоторую роскошь), темно-красное вино в стакане - все это запечатлелось у меня в памяти. |
| At the end of it I sat, tempering nuts with a cigarette, regretting Ogilvy's rashness, and denouncing the shortsighted timidity of the Martians. |
Я сидел за столом, покуривая папиросу для успокоения нервов, сожалел о необдуманном поступке Оджилви и доказывал, что марсиан нечего бояться. |
| So some respectable dodo in the Mauritius might have lorded it in his nest, and discussed the arrival of that shipful of pitiless sailors in want of animal food. |
Точно так же какая-нибудь солидная птица на острове св. Маврикия, чувствуя себя полным хозяином своего гнезда, могла бы обсуждать прибытие безжалостных изголодавшихся моряков. |
| "We will peck them to death tomorrow, my dear." |
- Завтра мы с ними разделаемся, дорогая! |
| I did not know it, but that was the last civilised dinner I was to eat for very many strange and terrible days. CHAPTER EIGHT FRIDAY NIGHT |
Я не знал тогда, что за этим последним моим обедом в культурной обстановке последуют ужасные, необычайные события. 8. В пятницу вечером |
| The most extraordinary thing to my mind, of all the strange and wonderful things that happened upon that Friday, was the dovetailing of the commonplace habits of our social order with the first beginnings of the series of events that was to topple that social order headlong. |
Самым невероятным из всего того странного и поразительного, что произошло в ту пятницу, кажется мне полное несоответствие между неизменностью нашего общественного уклада и началом той цепи событий, которая должна была в корне перевернуть его. |
| If on Friday night you had taken a pair of compasses and drawn a circle with a radius of five miles round the Woking sand pits, I doubt if you would have had one human being outside it, unless it were some relation of Stent or of the three or four cyclists or London people lying dead on the common, whose emotions or habits were at all affected by the new-comers. |
Если бы в пятницу вечером взять циркуль и очертить круг радиусом в пять миль вокруг песчаного карьера возле Уокинга, то я сомневаюсь, оказался ли бы хоть один человек за его пределами (кроме разве родственников Стэнта и родственников велосипедистов и лондонцев, лежавших мертвыми на пустоши), чье настроение и привычки были бы нарушены пришельцами. |
| Many people had heard of the cylinder, of course, and talked about it in their leisure, but it certainly did not make the sensation that an ultimatum to Germany would have done. |
Разумеется, многие слышали о цилиндре и рассуждали о нем на досуге, но он не произвел такой сенсации, какую произвел бы, скажем, ультиматум, предъявленный Германии. |
| In London that night poor Henderson's telegram describing the gradual unscrewing of the shot was judged to be a canard, and his evening paper, after wiring for authentication from him and receiving no reply--the man was killed--decided not to print a special edition. |
Полученная в Лондоне телеграмма бедняги Г ендерсона о развинчивают цилиндра была принята за утку; вечерняя газета послала ему телеграмму с просьбой прислать подтверждение и, не получив ответа - Гендерсона уже не было в живых, - решила не печатать экстренного выпуска. |
| Even within the five-mile circle the great majority of people were inert. |
Внутри круга радиусом в пять миль большинство населения ровно ничего не предпринимало. |
| I have already described the behaviour of the men and women to whom I spoke. |
Я уже описывал, как вели себя мужчины и женщины, с которыми мне пришлось говорить. |
| All over the district people were dining and supping; working men were gardening after the labours of the day, children were being put to bed, young people were wandering through the lanes love-making, students sat over their books. |
По всему округу мирно обедали и ужинали, рабочие после трудового дня возились в своих садиках, укладывали детей спать, молодежь парочками гуляла в укромных аллеях, учащиеся сидели за своими книгами. |
| Maybe there was a murmur in the village streets, a novel and dominant topic in the public-houses, and here and there a messenger, or even an eye-witness of the later occurrences, caused a whirl of excitement, a shouting, and a running to and fro; but for the most part the daily routine of working, eating, drinking, sleeping, went on as it had done for countless years--as though no planet Mars existed in the sky. |
Может быть, о случившемся поговаривали на улицах и судачили в пивных; какой-нибудь вестник или очевидец только что происшедших событий вызывал кое-где волнение, беготню и крик, но у большинства людей жизнь шла по заведенному с незапамятных лет порядку: работа, еда, питье, сон - все, как обычно, точно в небе и не было никакого Марса. |
| Even at Woking station and Horsell and Chobham that was the case. |
Даже на станции Уокинг, в Хорселле, в Чобхеме ничто не изменилось. |
| In Woking junction, until a late hour, trains were stopping and going on, others were shunting on the sidings, passengers were alighting and waiting, and everything was proceeding in the most ordinary way.
|