Подобный крючок для выемки мозга можно видеть на египетских изображениях анубиса, что также вызывает у многих исследователей разнообразные версии его предназначения. Кроме разумной. Еще в этой же руке мы видим плетку-треххвостку, по функциям — аналог той дубины, которую греки вкладывали в руку Януса. Анубису это орудие нужно было для тех же целей — отгонять от «портала» излишне любопытствующих.
Вот и подумайте над смыслом выражения «вынуть душу».
И, думаю, будет уместным отметить, что инструменты в правой руке анубиса — выпукло символичны. Выделены парой явно, чтобы не могли их не заметить. Ранее мы рассмотрели пары «пряник-плеть», «палка-морковка».
Этот символ, и это очевидно, — той же категории. Чтобы трудящиеся египтяне имели жизнеутверждающий стимул по жизни. Гарантию. Вы спросите — какой же стимул в том, что у человека выдирают мозги и не обеспечивают им физическую сохранность такую, как бренной оболочке тела?
Оказывается, внутренние органы, сердце и мозг собирали в особый сосуд, «канопу», где крышками служили изображения сыновей Гора, и отдавали родственникам покойного. Далее канопу хоронили в отдельном месте, посвященном анубису и которое им охранялось. Мозг и сердце виртуально сохранялись там, где не существует гниения. Сердце, виртуальное сердце «иб», взвешивается на суде анубисом. Место захоронения отмечалось знаком черной собаки.
«Тот, кто показывает путь»
Анубис — это греческая интерпретация бога, покровителя и проводника умерших в загробный мир. Египтяне называли его Инпу. Он — сын Ра. Изображался в образе дикой собаки саб, иногда в виде человека с головой шакала или собаки.
Одной из важнейших функций анубиса была подготовка тела к бальзамированию и превращению его в мумию — это был достаточно сложный и долгий процесс. Процесс окукливания личинки и трансформации ее в бабочку проходит в мире природы гораздо быстрей.
Бальзамировщик в процессе мумификации трупа надевал на себя спецодежду и маску шакалоголового бога анубиса.
Поэтому когда вы видите подобный сюжет (их много в вариациях) — на изображении могло быть запечатлено реальное действие бальзамирования, а иногда это сам анубис возлагает руки на умершего с целью воскрешения покойника в состояние «ах» (просветленного, блаженного), а в современном понимании как духа, приведения. «ах! — Приведение!»
Анубис, как и шумерские верховные боги, имел двойников, одним из которых был Упуаут. Он также имел функции покровителя умерших, его называли «первый боец осириса», а иногда отождествляли с ним.
Здесь любопытно, что имя Упуаут переводится как «Открывающий пути». Его эпитет — «вожатый» «ведущий». Не правда ли, очень похоже на «тот, кто показывает путь»? Иногда кажется, что вся история религии имеет только один текст, переведенный на разные языки и со временем обросший массой комментариев, которые в итоге заменили основное содержание. Смысл изначального текста искажен и часто вывернут наизнанку усилиями комментаторов. В одних случаях это делалось невольно, как, скажем, в результате ошибок, допущенных в изложении, пересказе, а в других — явно осознанно. Когда выясняется, что имена и роли персонажей того древнего спектакля совпадают, несмотря на то, что внешность их изменена и игра идет в других декорациях, у зрителя есть шанс понять общую идею замысла. Зритель отождествляет себя со зрителем. Он атрибутирован как зритель.
У него есть место под определенным номером, желание расслабиться, попкорн, есть программка-либретто, ему любезно предоставленная при входе, — сверяясь с ней, он пытается понять то, что ему поют со сцены на непонятном языке. Кто-то внимательно слушает и просто получает от этого удовольствие до катарсиса. Кто-то, настроенный более скептически к действу, прикидывает — а не посылают ли его нахрен таким вот изощренным способом под переборы пятиструнной арфы, как туристов, не знающих арабского в египетской лавочке? Иногда зритель понимает, что он не зритель, а статист, вовлеченный в этот спектакль на роль зрителя, — это часто называют прозрением.