Запреты на изображения были и в Египте и Риме. При этом, большинство тех скульптур, которые можно было уничтожить, — уничтожалось. Например, Эхнатон запретил любые изображения, кроме собственных, но после его смерти, когда его город ахетатон покинули и он превратился в руины, стали говорить о его преступлениях и восстановили то, что было разрушено по его приказу. На протяжении тысячелетий это происходило многократно и носило циклический характер. Таким образом, в новоделы постепенно вносились неизбежные ошибки, которые закреплялись следующими поколениями жрецов и ваятелей.
Поэтому древние изображения — большая редкость.
Большинство их существуют в обломках, которые постоянно находят археологи. Ваяли скульптуры из прочнейших материалов — и если от них остались рожки да ножки с копытами, этому явно не время было причиной.
Герметическое учение, к которому первые отцы Церкви относились благосклонно, было в "Темные века" также забыто, поскольку до того было тщательно разбито на мелкие осколки. Процесс восстановления его из отдельных фрагментов начался в период Возрождения. Можно много чего красивого наговорить о начале Ренессанса и его причинах, что и было сделано в тысячах иллюстрированных и обстоятельно толстых диссертаций ученых на эту тему, которые вы легко найдете в библиотеках. Можно расплывчато считать его начало XIV–XV веками. Но, я думаю, что не погрешу от истины и не обижу "коллег", назвав точную дату. Это 1463-й год.
Тогда агент, посланный Козимо Медичи в Египет, вернулся во Флоренцию с набором из 14 герметических трактатов, известным теперь как Corpus Hermeticum. Событие было настолько значимым, что Козимо даже приказал своему ученому, Марсилио Фичино, отказаться от эпического перевода с греческого полного собрания сочинений Платона, чтобы сконцентрироваться на переводе работ Гермеса, которые, в свою очередь, повлияли на всё искусство — от Леонардо до Шекспира и положили основание современной науке.
Принято считать, что преследовали Галилея и Джордано Бруно сожгли на костре как еретиков за то, что они высказывали ряд догадок, опередивших эпоху и обоснованных лишь последующими астрономическими открытиями, что не понравилось закосневшим в догме инквизиторам.
Типа: Science vs. Religion. На деле было гораздо серьезней: столкнулись две идеологии. Галилей, Бруно, Коперник начитались подрывной литературы, нахватались экстремистских идей, вроде той, что человек вовсе не сосуд греховный, несчастное существо, полностью зависящее от милости Божией (и от служителей Церкви, конечно) для его спасения, а, следуя герметической пословице: "Magnum miraculum est homo" (Человек есть великое чудо), имеет неограниченный потенциал в развитии. Для многих европейцев того времени было откровением, что и женщины были включены в это "великое чудо". И именно эта уверенность в себе лежала в основе интеллектуальной смелости, определяющей эпоху Возрождения.
Все те процессы реванша Гермеса в войне за умонастроение сегодня отчего-то стыдливо замалчиваются историками, не упоминаясь вовсе. Это всё равно, что писать историю ХХ века, игнорируя при этом социализм.
Еретиком Бруно был объявлен вовсе не за его "научные открытия", вроде утверждений о том, что вселенная бесконечна, и развитие идеи гелиоконцентризма коперника, которые явно были почерпнуты им из герметических книг (что он называл подтверждением, найденным в древних источниках), а за основание тайного общества "Giordanisti", в котором он готовил реформу католической церкви. Giordanisti да, да — Бруно был силен в самопиаре. Слухи о том, естественно, не могли быть не замечены Ватиканом. Бруно считал, что герметизмом представлена истинная религия, концентрированная мудрость древнего Египта, которая была искажена евреями и в этом виде принята христианами. Но герметические книги предсказывали, что "истинная религия" будет восстановлена в мире за один день, и Бруно считал, что это произойдет в его время. Он твердо верил, что это повлечет за собой не менее радикальную реформу католической церкви. Если не полную ее замену.
Долго ли Бруно мог неприкрыто носить эту бомбу подмышкой? Как вообще ему дозволялось свободно путешествовать по Европе с таким счастьем? Нам рисуют Бруно как скромного монаха-доминиканца, но его лично знали, принимали и поддерживали Елизавета I, Генрих III Французский и даже император священной Римской империи Рудольф II. Это давало ему некоторую иллюзию, что подобное покровительство как-то иначе повлияет на то, что в таких обстоятельствах было неизбежным. Но человек предполагает, а итог всем теперь известен — большой костер.