- Филипп, я сейчас не в том состоянии, чтобы с таких шуток смеяться. Кто и где он сидит?
- В подземелье. Начальник проведет Вас.
- Назови имя.
- Я не могу клеветать. Мы должны разобраться, перед тем как казнить.
- Я хочу самую жестокую и болезненную смерть для этого человека, - сжал кулаки. - Если ему просто отрубят голову - я такого не прощу.
- Колесование?
- Освежевать для начала, - поднялся и вышел.
- Освежевать? - провел недоумевающим взглядом. - Это слишком жестоко.
Давид спустился. Начальник тоже еще спал, но вот дежурный нет. Он провел короля по камерам, где сидели подозреваемые. Правитель лишь смотрел на виноватых. В первой сидела служанка, что подлила в настой яд, во второй - Леона, в третьей - Генри. Давид смотрел на них через окошко для передачек, так что ни один из виновных разбужен не был. Уже разворачиваясь и собираясь уходить отсюда, молодые люди услышали скрежет, что доносился из четвертой камеры. Давид подошел к ней и открыл окошко.
Внутри был Ариф, что смиренно ждал чего-то, о чем ему не сообщили. Раб сидел у правой стены и царапал на камне другим камнем, делая заметку о начале сегодняшнего дня. Король подошел к дежурному.
- Выпусти этого, - кивнул на камеру, - сегодня вечером. Скажи, что он отбыл свое наказание.
Тот кивнул. Давид удалился наверх. Солдат же закрыл окошко в четвертую камеру.
Завтракал король в своих покоях. Слуги должны были молчать и выполнять не больше движений, чем им необходимо было для служения. Опустошив одну тарелку и половину бокала, Давид махнул рукой, давая понять, что он закончил. Залез на кровать и лег на бок, спиной к двери. Слуги начали тихо все убирать. Вышли, закрыли дверь.
После полудня, ближе к обеду, когда все возможные государственные дела уже могли бы закончиться, в королевские покои постучали. Давид не двигался с места, всё продолжая думать о светлом лице супруги, обрамленном черными волосами. В груди сдавливало так, что хотелось кричать на весь мир. Было сложно дышать, двигаться, говорить и вообще думать. Давид прижал к лицу шёлковое покрывало, сворачиваясь в клубок. Дверь открылась.
- Ваше Величество, - деликатно начал Филипп, проходя внутрь, - как Вы себя чувствуете?
- А как я могу себя чувствовать? - раздраженно выдал, приоткрыв лицо. - Мою жену убили. Мою ЛЮБИМУЮ жену! - обернулся. - И я даже не знаю кто! Не знаю почему и за что! Как я себя чувствую, Филипп?
- Давид, - сочувственно начал, закрывая дверь, - я должен задать Вам несколько вопросов, чтобы понять кто мог убить Ее Величество.
- Я не знаю! - гневно выкрикнул на него. - Если бы я знал - этот человек уже умирал бы в страшных муках!
- Давид, - подошел, - я всё же должен.
- Задавайте, - раздраженно отвернулся и обнял одеяло. - “Правду и ничего кроме правды”.
- Давид, Ваша любовница…
- Нет! - пресек речь, словно топором.
- Но…
- Я сказал “нет”!
- Вы уверены?
- Филипп, я выгляжу заинтересованным в том, чтобы прикрывать ее?! - посмотрел в глаза.
- Нет. Тогда следующий вопрос.
- Давайте, - отвернулся.
- Знали ли Вы о том, что Генри и Леона плохо ладят друг с другом?
- Освежевать обоих!
- Ваше Величество, - присел на край, - не горячитесь.
- Да, я знал! Я знал, что они ненавидят друг друга! И я знал, что Генри хотел развестись с ней! Я сказал ему, что разведу, если они пойдут на преступление! Но я не думал, что они настолько идиоты, чтобы убивать Марику! - болезненно прижал одеяло к сердцу. - Мою Марику! - начал тихо хныкать. - Мою холодную Марику…
- Ваше Величество, Марика отравилась выпив чай, что предназначался для Генри.
- Освежевать, - болезненно протянул, чувствуя острую боль в груди. - Освежевать Леону…
- Ей помогла служанка.
- А ее колесовать… Моя Марика… Моя бедная Марика…
- Мы приступим к исполнению, когда даст добро Леонид. На время, пока Вы не придете в себя, править будет он.
- Кто так решил?
- Совет.
- Где он? Отец.
- В пути сюда.
- Сюда?
- Да. Он хотел поговорить с Вами перед обедом.
- Он в замке? - обернулся.
- Да. Он тут уже несколько дней.
- Я не хочу с ним разговаривать, - отвернулся.
- Вы вынуждены поговорить с ним о Леоне.
- Не называйте это имя, - болезненно сжался. - Я хочу стереть его с лица земли…
- Не буду. Отдыхайте, - встал, поклонился и вышел.
Отец зашел сюда через полчаса. Постучал, вошел, прогнал свиту, что за ним увязалась и сел в кресло, недалеко от кровати, в видимости Давида. Сын посмотрел на него несчастными глазами, всё еще прижимаясь к мягкому одеялу:
- Что ты хотел?
- В этом замешана Леона. Я не могу дать тебе убить ее.
- Она убила мою жену! - гневно подскочил и сел, сжимая края матраса в кулаках. - Ни за что! Мою Марику!
- Я вижу твое горе…
- Видишь! - вскочил на ноги. - А я это чувствую! - ударил кулаком в грудь. - Меня будто разорвали на куски! Будто вырвали мое сердце, покромсали на тысячу частиц и засунули обратно! Вот, что во мне происходит! Марика! Моя Марика! Ее убили! Отравили! Ее прекрасное молодое тело лежит в катакомбах! - со слезами на глазах указал на тайный проход. - Лежит холодное и мертвое! Ей было всего 19! Всего! Она только начала жить! Я только начал ее любить! Меня уничтожили! Оторвали кусок и бросили в этот жестокий мир! За что?! За что?! Марика! Она была прекрасна! Она была красива, умна и любима! За что?! Я не понимаю! - упал на кровать, закрыв лицо руками. - За что..?
- Давид, ты еще молод, - печально начал. - Ты обязательно найдешь себе другую жену.
- Другую?! - гневно посмотрел на него. - Мне не нужна другая! Я хочу только Марику! Она меня понимала! Никто меня так не понимал и не слушал! Она прощала мне всё! Даже то, что я сам себе не простил бы! Она - единственная, с кем я хотел бы быть! Я не хочу другую! Я хочу только ее!
- Жизнь не так проста, сынок.
- Да! Именно поэтому я убью Леону не с меньшей жестокостью! Она разорвала мое сердце в клочья! Почему я должен пощадить ее, дав легкую смерть?! Гильотина? Повешение? Еще чего! Она будет умирать долго и мучительно!
- Это твоя сестра… Сжалься над ней.
- А она надо мной сжалилась?! Какой яд она выбрала?! Явно не самый безболезненный! Я знаю ее! И я не собираюсь ее щадить!
- Давид… - мучительно выдохнул, не в силах слушать о такой ненависти к своей любимой дочери. - Она не хотела убивать Марику…
- Мне всё равно! Она ее убила!
- Но…
- Отец! Помните, как убили мою мать?
- К сожалению…
- Я заставил Вас пощадить Наану только из-за страха перед черными драконами! Но сейчас не та ситуация! Ситуация такая, что моя сестра убила мою жену! Она убила свою родственницу! Мать моего сына! Мою родную душу! И я должен молчать?! Не будет такого! Леона должна поплатиться и она поплатиться за это!
- Но яд был не для Марики…
- Для Генри! - кивнул. - Посягнула на мужа, а убила невестку! Я ненавижу ее! - схватился за голову, упав на кровать. - Мою Марику! Мою славную Марику! Убить! Я уничтожу ее! Я сотру ее с лица земли! Моя Марика… - закрыл лицо. - Моя Марика…
- Давид, - поднялся и сел рядом, обнял, - я понимаю твою боль, - прижал к себе. - Я тоже самое хотел сделать с этим драконом, но…
- Я не буду щадить ее, - лег на плечо. - Ну и что, что сестра? Она убила ее…
- И всё же подумай хочешь ли ты этого на самом деле. Дай себе неделю.
- Хочу. Моя Марика… Я хочу отомстить. Смерть стоит смерти… Моя бедная Марика… - втянул сопли. - Марика… - закрыл заплаканные глаза.
Обедать короли не ходили. На ужин Давид тоже не пошел. Молодой человек вышел из покоев только ночью. Он взял свою корону и спустился в сад, не желая говорить с кем-то. Нашел забор, за которым укладывались спать лебеди, взялся за один из прутьев и потянул решетку на себя. Этих кровожадных птиц благоразумно держали запертыми. Молодой человек медленно сполз на дорожку, прижался плечом к железу и протянул внутрь ослабшую руку, заглядывая внутрь.
- Марика… - сквозь ком в горле протянул ее имя. - Марика… Подойди… Возьми меня за руку… - из глаз выкатились слезы, стремительно прошедшие щеки и повисшие на подбородке. - Марика…