Ветви проломились и Давид с грохотом упал прямо в угли, разорвав при этом почти сгоревшую на руках веревку. В воздух поднялся сгусток горящих частиц, что словно крылья феникса, известили всех о воле огненного бога. Король на секунду прекратил плакать, удивленный свободным рукам и своей способностью еще ходить. Вокруг бушевало пламя, обжигая все, кроме него самого. Давид мгновенно вскочил и со всех ног побежал с пепелища куда-то вперед, сквозь расступившуюся ошеломленную толпу и многочисленные палатки. Он был горящим факелом, проносившемся через всё поселение к стенам.
Дикари шокированно замолчали, наблюдая за горящим и живым смертником. Одежда его полыхала как прежде, лишь на большой скорости немного потухая на груди. Давид не видел куда он бежит в босых ногах, но чувствовал, что останавливаться точно не стоит.
Прилетев к стене и чуть не врезавшись в камни, он мгновенно посмотрел в обе стороны. Будучи самим светом, он скоро увидел, что ворота находятся совсем недалеко. Чуть ли не сбив ошалевшего охранника, король выбежал в пшеничное поле. Не останавливаясь ни на секунду, он мчал, летел, разбрасывая повсюду горящие частицы ткани, и ни разу не оборачивался. Так мчал он до тех самых пор, пока не забежал глубоко в лес, исчезая с поля зрения дикарей как звезда на заре.
Всё еще ошеломленные жители племени Ки поспешили за горящим человеком и очень быстро обнаружили, что их город окружен пламенем. Словно кара ко Расиариаса за нарушение слова, на них обрушился огонь, сжигающий всю рожь и гречиху, уже готовую к сбору. Великаны застыли в воротах, не в силах выйти наружу и осмотреть всё то, что они теряют. На утро всех ждало выжженное поле вокруг стен, обугленные камни и несколько сгоревших деревьев, находившихся слишком близко к месту пожара. На эту зиму у них будет значительно меньше пищи.
Давид к тому времени был так далеко в лесу, что он понятия не имел, что ему делать. На теле оставались только кольчуга, кожаные наплечники, ремень с бляхой и кинжал без ножн со сгоревшей рукоятью. Так как металлическая рубаха немало натирала, король решил снять ее и оставить прямо в лесу. Голышом ходить по лесу не наилучшая идея, но выхода у него не оставалось. Вся одежда попросту сгорела. Как-то переделав наплечники в примитивную обувь, Давид взял в руку кинжал, оставив ремни с кольчугой, и решил идти дальше. Оценить то, где он находился, было весьма проблематично, ведь правитель просто не знал в какую часть света он бежал полночи. Хотелось есть, пить, а больше всего - сгинуть отсюда.
По лесу он бродил порядка пяти часов, прежде чем боги снова подарили ему шанс на спасение. На опушке леса, куда он вышел, паслись лошади, которых только вчера освободили дикари. Давид тихо и аккуратно вышел из лесу. Медленно направился к зверям. Те встрепенулись, настороженно посмотрев на обгоревшего и голого человека.
- Тихо… - успокаивал тот жестами. - Спокойно…
Ближе всего к нему стоял вороной конь с белой звездой во лбу.
- Тихо… - медленно к нему приблизился. - Аккуратно… - неспеша обошел морду и шею скакуна. - Тихонько… - взял его за недлинную гриву и рывком вскочил на голую спину, выронив из рук кинжал.
Конь тут же взъерошился, не понимая, что это с ним делают и зачем. Давид с ужасом вцепился в его гриву руками и обхватил живот ногами. Пару секунд животное привыкало к мысли, что его снова оседлали, но в один момент конь заржал и начал пятиться, будто испугался чего-то. Другие лошади также приняли беспокойный вид. Многие стали бить копытом, при этом угрожающе фыркать. Все повернулись к лесу, будто там кто-то был. Давид, совсем не желающий сейчас сражаться с кем-либо, опасливо направил свой взгляд куда и кони.
Ланшафт казался недвижим. Деревья, кусты, ветки и листья. Все как и везде. Чирикали птицы, летали жуки и ползали букашки. Всё как и везде - природа. Но вдруг, его сердце заколотилось словно бешеное, а глаза расширились с ужасом. Он увидел кого-то. Нечто высокое, не менее 180 см. ростом. Тело и лицо были закрыты густыми рыжими волосами, растущими из головы и доходившими до колен. Ноги - худые, длинные. А руки… Давид покрылся мертвенной бледностью, не в силах оторвать взгляда от двух локтей и кистей, что свисали с левой его стороны, не в силах спрятать себя среди волос. Смотрел неизвестный на лошадей, наездника и не шевелился.
Тревога достигла пика. Давид тут же ударил коня пятками по бокам. Животное будто ждало этого минимального толчка, дабы начать бегство от неизвестного существа, что с любопытством их разглядывало. Конь встал на дыбы, громко начав ржать, будто завлекая своих собратьев. Существо испуганно скрылось в лесу. Наездник вцепился в гриву и тело как никогда. Лошадь в тот же момент развернулась и со всем страхом помчала в лес, на запад, ведя их небольшой табун куда-то далеко вперед, подальше отсюда. Наездник с ужасом прижался к черному телу, вообще не разбирая куда тот его несет. Спину, бока и ноги часто царапали близлежащие ветви, которые они с легкостью ломали на такой скорости.
Пробежав так порядка двадцати километров, лошать резко затормозила и Давид, не готовый к такому, просто вылетел вперед, лишь чудом не убившись о первое попавшееся дерево. Брезгливо фыркнув на человека, жеребец развернулся и направился с другими лошадьми в другую сторону. Король посмотрел ему вслед, держась за голову и совсем не понимая такого поведения. Осмотрелся. Вокруг все еще был лес. И этот лес пугал. Поднялся. Не имея с собой совсем никакого оружия, решил идти на север, определив стороны света по древесным грибам, что росли тут на пяти деревьях.
К вечеру, правитель стал слышать голоса. Проходя помеж ветвей и паутин с муравейниками, он различал знакомый говор. Желудок и голова болели от голода, тело - от усталости и недостатка сна. Король перебирал ногами идя буквально на смерть, к этим неизвестным голосам. Не прошло и двадцати минут, как он вышел на опушку. Вокруг сновали пограничники, наблюдая за лесом и выходящими оттуда зверями. Стояли несколько синих палаток, в одной из которых уже готовили ужин, чей запах разносился повсюду. Давид замер, расплываясь в благодарной и светлой улыбке. Он был голый, весь в грязи и саже, с порезами и синяками от веток и коня. Голодный, холодный и почти одичалый, но живой… Живой и практически невредимый. Он упал на колени, начав истекать счастливыми слезами.
Воины наконец заметили его, приготовили арбалеты с мечами.
- Кто такой? - грозно послышалось от пограничника.
Давид с усилием воли открыл глаза и поднялся:
- Люди… - с благодатью направился к ним.
- Кто такой? - все также спросили его, направив на беззащитное тело стрелы.
- Я король Кроми́и, - потешно улыбнулся, став на месте.
- Его величество сейчас в Грэзэ́. Говори кто ты, иначе пристрелим.
- А сейчас мы далеко от Грэзэ́? - задумался тот.
- 40 километров, если не больше.
- Ого. Далеко меня занесло…
- Кто ты?
- Давид Ястреб, - пожал плечами. - Вчера я отправился на охоту и меня схватили дикари.
- Байки… - небрежно протянул воин.
- Позовите своего командира. Он должен знать меня в лицо.
- Сейчас позовем…
В течении пяти минут к обнаженному вышел упитанный мужчина тридцати лет.
- Мне говорят, что ты королем нашим назвался, - взялся тот за ремень двумя руками, поддерживая круглый живот.
- Не назвался. Я действительно Давид третий. Вчера я выехал на охоту с другими дворянами и нас всех схватили дикари. Графа Ло́ни застрелили в спину, остальные в плену. Меня пытались сжечь, но я каким-то образом уцелел и сбежал.
Командир неуверенно осмотрел грязное и молодое тело:
- Докажи, что ты наш король. Таких голых дикарей нам не разрешено пускать через границу.