Взглянув на ставни, молодой человек вернулся к девушке:
- Я не боюсь наказания. Возьми.
- С чего ты вообще взял, что ты мне симпатичен? - холодно осмотрела его.
- Но я тебе и не противен, - решил парировать тот.
- Я не собираюсь быть твоей любовницей, - отступила на полшага.
- Любовницей? - озадачился.
- Хм, как будто ты не этого добиваешься.
- Не совсем…
- Хм!
- Ты такая колючая… - задумался.
- Ну уж спасибо. Только ежом меня назвать не хватало.
- Ирина, - ступил к ней и взял за предплечье, заглядывая в недружелюбные глаза, - я хочу видеть тебя не любовницей, а другом. Ты единственная, кого я тут считаю достойным человеком, - поднес к ней ароматный бутон. - Возьмёшь ее?
Этот поглощающий взгляд и мягкий, нежный как густой дым голос, заставили ее задуматься. Сейчас, так рядом с ней, этот человек не казался сломленным рабством и годами унизительного прислуживания кому-то, он казался таким же как и все, разве что наивным и слепо верящим в любовь, в правду. Осматривая лицо, короткие волосы, опрятный внешний вид и спокойствие в глубоких карих глазах, он казался значительно симпатичнее, нежели в день, когда его закидали объедками. Взгляд его был умным, человеческим, душевным и совсем не злым и завистливым, как у других слуг, знакомых. С каждой новой секундой раздумий над своим ответом и по поводу этого человека, девушка находила его все симпатичнее и симпатичнее. Они стояли молча, посреди комнаты, в нескольких десятках сантиметров друг от друга.
Прошла минута или больше, как щеки их покрылись румянцем, а сердце залилось теплом. Девушка приоткрыла рот, дабы сказать что-то, но звука из нее так и не вышло. Ариф с настоящим мужским нетерпением нахмурился, желая таки услышать ее мысль. Грудь стала вздыматься от глубокого дыхания. Знакомая отвела взгляд. Быстро его опустила и отвернула голову, начав щупать горячие щеки пальцами. Женский взгляд тем временем пытался прийти в себя от всего этого трепета, поселившегося в теле.
- Ирина, - нежно взял ее кисть, так взволновано прощупывающую румянец.
Податливые глаза взглянули на его чело и, встретившись все с тем же медленно поглощающим взглядом, тут же отпрыгнули в сторону, опасаясь за свою свободу.
- Ирина… - тихо приблизился тот почти вплотную. - Мне нужен друг…
- Я не буду твоим другом… - еле слышно выговорила та. - Я не могу.
- Но почему? Ты хорошо относилась ко мне. Я знаю, ты будешь самым хорошим другом… - нагнулся к ее взволнованному лицу.
- Нет, - отвернулась. - Я не буду другом, - забрала обе руки и прижала постельное к животу.
Ариф, не будучи уверенным в своих действиях, аккуратно прильнул к ее спине грудью, показывая перед девушкой белую розу. Ирина закрыла глаза, чувствуя лопатками как медленно содрогается его сильное сердце. Он уже открыл рот, дабы продолжить говорить, как она упала на него всем телом. Ариф испуганно обнял девушку за руки и белье, держа ее на ногах.
- Ирина, - встревоженно прошептал на ухо, - ты в порядке?
Та открыла рот, запрокинув голову на его плечо.
- Ариф… Ты подлец… Чем ты побрызгал на розу? Что это?
- Ничего. Я только сорвал ее.
- Врешь…
- Нет. Я честен перед тобой как никто, - сжал ее тело, дабы не дать ускользнуть вниз.
Девушка усмехнулась:
- Друг значит? Любовницу ты хочешь, лю-бов-ни-цу…
- Друга.
- Хм, - открыла глаза и обернулась на него. - Друзья так себя не ведут.
- Но я хочу себе друга. Я думаю ты будешь хорошим другом.
Та хитро улыбнулась:
- Ариф, ты сейчас видишь меня в таком состоянии и продолжаешь говорить о дружбе?
- А что в этом такого?
- Хах, ты совсем ещё дитя.
- Разве? Я способен на такое, на что дети точно не осмелятся.
- Хм, но возбуждённую девушку ты точно не в силах удержать, - уверенно стала на ноги.
- Ты так думаешь? - силой прижал к себе.
- Хах, - невольно поддалась.
- Я просто не хочу потерять возможного друга. Ты единственная, кто во мне человека видит, - любяще прижался к ней. - Я хочу дружеской любви от тебя.
- Дружеской? Хах, обычно мужчин это не устраивает. Они любовницу хотят.
- А я дружбы хочу, - печально сказал на ухо. - Тут моей любовницей никто не станет. Я хочу друга. Хорошего друга.
- Хм, а почему ты тут себе любовницу не найдешь? Много кто здесь спит со всеми подряд, - усмехнулась.
- Ирина, я бывший раб. Кто будет смотреть на меня без отвращения? - тоскливо положил голову ей на плечо. - Никто рабов не любит… Даже рабы рабов не любят…
- Ты не просто раб, а мстительный раб, - положила руку на его ладонь с розой. - Ты всех потравишь своими ядами.
Тот украдкой улыбнулся, чувствуя тепло на его одинокой руке.
- Ты будешь моим другом? - тихонько спросил, с надеждой посматривая на ее лицо.
- Думаю да, - перетекла кистью на колючий стебель и взяла его тремя пальцами. - Но с условием, что ты больше ничего вот так распрыскивать на меня не будешь.
Тот слегка озадачился:
- Я ничего с тобой не делал.
- Другим рассказывать это будешь, - с улыбкой посмотрела на него.
- Ты теперь мой друг?
- Да, теперь я твой друг.
- Друг, - с детским энтузиазмом сжал ее худое тело, от чего из девушки вырвался короткий и добрый смешок.
К вечеру прибыл король. Давид всё ещё неважно себя чувствовал, так что сразу же отправился в постель, приказал позвать Юлиана, Арифа и Густава. Слуги короля пришли к нему не одновременно, но очень быстро. Первым свое задание получил Густав. Король хотел есть, так что приказал принести ему ужин из нескольких выбранных блюд. Далее, пришли лекарь и его новоиспеченный помощник, что стали государя осматривать и назначать ему лечение. Давид был сильно простужен и утомлен, так что экстремального лечения ему не приписали. Пока алхимик с медиком будут делать лекарства, Юлиан приказал своему сыну поставить королю компресс и регулярно давать ему нюхать зловонную траву, от которой нос прочищался просто-таки мгновенно.
Савва был юношей упитанным и недостаточно симпатичным, чтобы Давид мог долго смотреть на его непрекрасное лицо, больше похожее на лицо крестьянина-разводчика свиней, а не на того, кто должен прислуживать самому королю. В какой-то момент, когда с его лба забрали мокрый компресс, король просто спрятался под одеялом. Как настоящий ребенок, не желающий слушать родителей, он ждал, когда же вернётся с ужином Густав и у Давида будет хорошая возможность выгнать лекаря так, чтобы его не обидеть. В последнее время, когда все всех травят, ссориться или обижать того, кто имеет не последние знания в химии, было отнюдь не лучшей идеей для сохранения своей жизни. Упрямство короля было настолько основательным, что ни уговоры, ни желание добра его из-под одеяла не вытащили. Молодой человек опустил руки и сам позвал Густава. Сказал ему позвать отца, дабы тот убедил его величество появиться на свет и не противиться лечению его сопливой простуды.
Но, к великой печали, Юлиан прислал своего помощника, которого он в тайне недолюбливал. “Появился тут раб всезнающий! Ишь! Я тут двадцать лет королей лечу, а он без меня всё знает! Всезнайка малолетний!” Ариф поклонился Савве и прошел к его величеству, накрытому теплым одеялом, из-под которого периодически доносились шмыгания носом. Сын лекаря с завистью и нелюбовью осмотрел свою замену, поклонился королю, попрощался с ним и вышел. Оставшийся слуга устало выдохнул, осмотрев отвернутое тело правителя: - Вам нужно лечиться, ваше величество.
- Ариф? - сквозь нос выдал тот и выглянул на него, показывая заболевшее лицо как из норы.
- Да, Юлиан отослал меня, сказав, что и сам со всем может справиться.
- Ну что ж… Лечи меня тогда.
- Ваше величество, - повернулся к тазику с водой, начав выжимать там имеющуюся ткань, - не так давно я слышал, что по вашему приказу схватили одного маркиза, - выжал всю воду и повернулся к нему. - Вы поняли о ком я говорил или это было сделано по другой причине? - положил ткань на лоб.