По дороге выбросив письмо а какой-то горящий камин, он забрал с мимо проносимого подноса виноградину и снова поспешил в свой кабинет. Туда он зашёл на взводе. До начала аудиенции было ещё минут пятнадцать. Давида чуть ли не трясло от гнева и возмущения. Позвал к себе Арифа. Тот поклонился ещё в дверях.
- Я злой, - вскочил с кресла король. - Я чертовски злой.
- Чем я могу помочь вам? - прикрыл за собой.
- Я бы сказал, - сжал крепкие кулаки, что тут же ослабли. - Я бы сказал, чем ты можешь помочь мне! - указал на него рукой, усеянной перстнями.
- Говорите, - приблизился.
- Ну уж нет! - отринул от стола и отошёл к окнам. - Я отказался от этого! Я не имею права нарушать собственной клятвы!
- Но вам это нужно, - взволновано пошел следом.
- Д… Нет! Не нужно! Я могу и без этого!
- У вас много энергии.
- Слишком много! Меня оскорбили! Разве я обидчивый? - ткнул себя в грудь, глядя в глаза. - Да разве я инфантильный?!
- Нет. Вы - вспыльчивый. Но никак не обидчивый или инфантильный.
- Да! Я всегда вспыхиваю! - раскинул руками. - Постоянно! Но я не обидчивый! Слышишь?! Я! - ткнул себя в грудь. - Не! Обидчивый!
- Чем я могу помочь вам?
- Нет! - отвернулся. - Ничем!
- Ваше величество, вы плохо врёте. Вам стоит поучиться, - подошёл.
- Плохо вру! Лучшего комплимента мне не надо!
- Ваше величество, вам нужно выпустить пар, - положил руку на плечо.
Тот стремительно повернулся, просто не в силах сдерживать эти порывы. Схватил слугу за рубаху на груди и с небывалой силой притянул к себе. Не умея противостоять самому себе, впился в губы.
- Нет! - с отчаянной яростью оттолкнул Арифа, от чего тот повалился на землю. - Я не такой! - отвернулся, в гневе вытирая губы. - Я поклялся себе! Поклялся Марике! Нет! Уйди, Ариф! Я не могу тебя видеть!
Тот шокированно глядел на спину властителя.
- Уйди! Или ты оглох?! - угрожающе обернулся.
- Нет, - тихо пролепетал, быстро поднимаясь с холодного пола.
- Так уходи!
- Сейчас, господин, - быстро кивнул и поспешил тихими шагами к двери, скрылся в коридоре.
Проводив его взглядом, Давид завопил:
- За что мне это?! За что?!
Упав в мягкое кресло, он чуть ли не грохнулся на стол, схватив тяжёлую голову руками.
- За что..? - истошно шептал он под нос. - За что я так зависим от этих извращений..? - закрыл лицо руками.
Скоро сюда вошел Густав и, заблаговременно поклонившись, позвал его величество в тронный зал, где должна была начаться аудиенция. Давид с усилием воли поднялся и направился к гостям, в то время как мысли были заняты отвращением к самому себе. Его беспокоили не пристрастия, к которым он так долго не прикасался, а сам факт, что его аморальное животное начинает испытывать желание, спустя такое небольшое время после кончины Марики.
Войдя в просторное помещение, Давид прошел к трону не поднимая головы, не обращая на присутствующих внимания. Сел. Взглянул на семью, что так хотела поговорить с его величеством напрямую. Пред ним стояли полноватая женщина лет тридцати в бордовом платье и с пышным бюстом, что буквально кричал о том, чтоб на него обратили внимание, высокий бородатый мужчина в темном одеянии, и девушка - яркая блондинка в светло-желтом платье на фирме, на чьей голове красовалась сеточка с жемчугом, удерживающая скрученные в спирали волосы. Семейство отвесило поклон, два реверанса. В отличие от девушки, остальные были исключительно брюнетами.
- Граф Антоний Гро́мский, с супругой Карлой и дочерью Терезой, - уведомил глашатай.
- О чем вы хотели поговорить? - подпер голову кулаком правитель.
У Давида уже вошло в привычку сидеть на этом месте именно так и изменял он этой привычке только когда слышал о чем-то интересном и захватывающем.
- О нашей дочери в частности, ваше величество, - ещё раз сделала реверанс женщина.
Ещё раз взглянув на девушку, король мог отметить ее недурную внешность и хорошую осанку. Терезе было около семнадцати, держалась она спокойно, сдержанно.
- И что же вы хотите? - вернулся он к матери, так нелестно отзывающейся о нем недавно.
- Наша дочь пишет восхитительные картины… - с тихим восторгом начала Карла.
- Хотите запечатлеть меня? - приподнял бровь. - Извините, но у меня есть королевский художник, что ещё ни разу не изуродовал меня, чему я несказанно рад.
- Наша дочь также хорошо поет.
- У меня и певица прекрасная есть. Графиня, пожалуйста, давайте ближе к делу. Я ценю вашу любовь к вашей дочери, но в данный момент я не очень хочу слушать обо всех ее талантах. Для чего вы проделали этот путь?
- Да-да, - суетливо кивнула, - сейчас, - повернулась к мужу и легонько толкнула его.
Граф будто от транса проснулся. Поспешно достал из-за пазухи конверт, направился с ним к королю и вручил, вернулся на свое место. Давид, немного удивленный всему происходящему, сломал печать, вскрыл конверт и достал послание. Начал читать. Пока он вникал в написанное, семейство тихо взаимодействовало между собой. Карла успела дважды проклянуть мужа за его медлительность и неуважение к королю, а дочку вообще одернула, заставив поднять подбородок чуть выше, как делают это особенно заносчивые аристократы. Давид покосился на расторопную мать. Продолжил читать. Закончив, опустил исписанную бумагу на колени и взглянул на девушку. Смотрел он пристально, почти не моргая, оценивая каждый ее сантиметр и каждую волосинку, торчащую из прически. Семейство наблюдало за реакцией внимательно. Король глядел долго. Тереза начинала нервничать.
- Ладно, пусть остаётся, - прозвучал окончательный вердикт. - Только нос так сильно не задирайте. Такое высокомерное лицо я долго терпеть не буду.
- Да, не задирай, - повторилась мать, глянув на ребенка.
Девушка нехотя опустила лицо.
- Если это всё…
- Да, - кивнул отец, неожиданно выйдя из сна.
- Отлично. Вашей дочери дадут хорошую комнату. Правила замка вы узнаете у прислуги, - поднялся.
После ухода короля, мать пристала к дочери, суетливо повторяя ей свои наставления, в то время как их проводили в свободные покои.
- И помни: мужчина любит глазами. Всегда будь красива. А этот ещё и молодой. Декольте, декольте делай пока можешь. И платья. Не скупись на наряды. Когда станешь королевой - всё окупится.
- Да знаю я, знаю.
- Всегда будь рядом. Поняла? Всегда.
- Да, поняла.
Давид тем временем поспешил спрятаться ото всех в своих покоях. Сняв обременяющие украшения и слои одежды, король сел на край кровати, уперевшись сзади руками. Глаза произвольно закрылись, мысли начали свой бурный поток. Их бурление было таким сильным, что буквально через пять минут, Давид хотел кого-то бросить на эту постель, сорвать одежду и завладеть чужими чувствами, телом и просто отдаться животному порыву. Порыву творить и вытворять в этой постели все, что захочется. Упал на спину, раскинув руки в стороны. Как бы его ласкали, какие бы руки ходили по его возбужденному телу взад и вперёд, раскачегаривая эту сумасшедшую страсть, не знающую покоя и тишины. Как бы он, оперируя не своим титулом, а своим нравом, подчинил бы кого-то. Положил лицом вниз, подняв упругие бедра к себе… Как бы он добился томных вздохов и скрытного мычания. Неважно кто бы это сейчас был. Мужчина или женщина, старик или юноша, красавец или урод. Он просто хотел этих фрикций, он жаждал этой близости, он бредил этим жаром.
С недовольным рыком вскочил с кровати.
- Да как ты можешь думать о таком?! - злился он на себя. - Как ты смеешь даже воображать кого-то?! Ты овдовел недавно! Успокойся! Угомонись! Ты уже взрослый человек! Что с тобой не так?