– А в чём разница? – заинтересованно спросил Линк.
– Ручное оружие – это то, которое находится в руках. А личное, то, которое человек подбирает лично для себя и которым лучше всего пользуется, – быстро пояснил Ли.
Задумчиво кивнув, Линк отошёл в сторонку и, порывшись в своей сумке, достал странного вида кинжал. Длиной сантиметров пятнадцать без рукояти. Круто изогнутый клинок с двухсторонней заточкой. Рукоять была сделана из дерева, странного, тёмно-красного цвета, а маленькая гарда из меди. Она словно оттеняла переход, от цвета стали к цвету рукояти. Навершие тоже было медным.
Задумчиво покрутив его в руках, Линк вернулся к обсуждавшим подробности экспедиции мужчинам и, протянув кинжал Ли, спросил:
– Значит, это моё личное оружие, раз я умею пользоваться им лучше всего?
Увидев кинжал, подростки моментально напряглись, но Ли, сделав им знак, что всё в порядке, осторожно взял протянутое оружие в руки. Внимательно осмотрев кинжал, Ли вернул его хозяину и удивлённо спросил:
– Откуда у тебя такое чудо?
– Ты не ответил, – настойчиво сказал Линк.
– Да, это твоё личное оружие, – кивнул Ли. – Так откуда оно у тебя?
– Нашёл в пустыне. Тоже случайно. Рукоять сгорела, но всё остальное было как новое. А режет, словно не дерево в руках, а кусок твёрдой смазки. И точить не нужно. Нашёл кусочек красного дерева, вырезал рукоять, и получился вот такой кинжал.
– Это булатная сталь, – грустно сказал Ли. – Её секрет утерян. Постарайся не потерять его. Это настоящее чудо.
– Знаешь, там, где я его нашёл, в песке было много железок, – удивлённо ответил Линк. – Разных. Я и не думал, что это может быть важным.
– И далеко ты его нашёл? – мрачно спросил старшина боевиков.
– Далеко. Там какие-то развалины были. Похоже, большое здание было.
– А что там ещё было? – заинтересованно спросил Ли.
– Не знаю. Рыться мне некогда было. Там дикие лютуют. Те ещё звери.
– Ладно. Разберёмся со складом, потом отправлю тебя с ребятами туда. Пороетесь. Поищете. Может, чего и нароете, – усмехнулся Ли. – Выезжаем завтра, с рассветом, – решительно закончил он.
Услышав о поездке, подростки весело зашевелились. Любое изменение в повседневной рутине было развлечением. И этот поход они воспринимали именно так. Развлечение. И наплевать им было, что это приключение было смертельно опасно и могло закончиться чьей-то смертью. Выросшие в пустыне, они относились к смерти, как к чему-то неизбежному. Главное, прожить текущий день, а завтра будет завтра.
Эту философию пустыня вбила в них с момента их появления на свет. Они впитали её с материнским молоком и были равнодушны к смерти. Зная это, Ли старался приучить их только к одному. Дарить быструю смерть, не ища удовольствия в страданиях врага.
Старшина боевиков принялся отбирать ребят, которые отправятся в экспедицию. Естественно, не обошлось без обид и долгих споров. В конце концов, парню удалось настоять на своём, и все отобранные отправились готовиться к отъезду. Приказав ребятам позаботиться о художнике, Ли отправился к семье.
Усадив сына на плечо и обняв жену, Ли вышел с ними на скалу. Это было их любимое место. С этой скалы открывался чудесный вид на океан. Огромное, бескрайнее море сливалось на горизонте с небом, и казалось, что небо просто вырастает из моря, медленно расходясь по мере приближения. Глядя на это великолепие, даже неугомонный сорванец Рей затихал и мечтательно смотрел на горизонт.
Рассказав им, что собирается выехать в пустыню, Ли в очередной раз выслушал порцию обвинений в невнимательности к семье от Юсты и несколько минут нытья, что он тоже хочет побывать в пустыне, от Рея. Пропустив всё это мимо ушей, он твёрдо указал обоим на несоответствия в их обвинениях и пообещал отсутствовать недолго.
Убедившись в очередной раз, что обвинениями и нытьём от него ничего не добьёшься, Рей и Юста притихли, придумывая каждый свою причину, по которой он должен одновременно остаться дома и взять его с собой в пустыню. Так и не придумав ничего путного, оба дружно вздохнули и в очередной раз смирились с его решением.
Ранним утром караван из шести грузовиков и шести вездеходов выехал из долины и, набрав скорость, понёсся по пустыне в сторону длинного болота. По давно уже отработанной тактике, вездеходы шли не в колонне с грузовиками, а в стороне, тщательно отслеживая любое движение диких.
Как обычно в таких случаях, любую банду, попавшуюся на глаза боевикам, моментально уничтожали. Подростки не ведали жалости, а Ли считал, что покой и мирная жизнь долины должны быть обеспечены любыми средствами. Так же, как и секретность любой операции, которую проводили его ребята.
По пути до длинного болота было уничтожено две банды, одна из которых по собственной глупости попыталась захватить караван, а на вторую они нарвались сами. Банда расположилась на отдых прямо у дороги. Имея чёткий приказ не останавливаться ни при каких обстоятельствах, тяжёлые грузовики просто вкатали колёсами брошенные на дороге мотоциклы в песок и, не снижая скорости, понеслись дальше. Разгром закончили боевики, внеся нужную правку несколькими пулемётными очередями.
Увидев столь короткую и решительную расправу над бандой, Линк растерянно покачал головой и, посмотрев на Ли, нехотя проворчал:
– Знаешь, мастер, если они дальше так будут действовать, то вскоре по пустыне даже девственницы смогут без боязни гулять.
– Именно этого мы и добиваемся, – пожал плечами Ли, продолжая гнать машину по бездорожью.
– Знаешь, по пустыне уже ходят слухи, что муты хотят уничтожить всех чистых.
– Бред. Мы хотим только одного, чтобы нас оставили в покое. До тех пор пока нас не трогают, мы не стреляем.
– Это в долине. А здесь? Ну первая банда, это понятно, сами напросились. А эти? Они же просто устроились на отдых.
– И что? По-твоему, не устрой мы им погром, они не стали бы нас преследовать? Сомневаюсь. Это дикие, Линк. Те, кто признаёт только одно правило. Правило сильного. Они так хотят. Всё остальное их не интересует.
– И тебе всё равно, что говорят в пустыне?
– В пустыне много чего говорят. Так всегда было. Ты ведь и сам видел, в долине много чистых и они мирно уживаются с мутами. Мы не требуем от людей ничего особого. Живи мирно. Работай. И не мешай жить другим. Не считай себя лучше других и не требуй особого отношения к себе. Вот и все правила.
– Я заметил, что в долине много чистых. А самое удивительное, что они приходят семьями. Скажи, мастер, а если кто-то из твоих ребят вздумает сойтись с кем-нибудь из их дочерей поближе, проблем не возникает?
– Нет. На этот случай тоже есть правило. Молодёжь сама решает, кому с кем жить. Семьи, несогласные с этим, могут уходить. Наш город никогда не будет делиться на мутов и чистых. Так и до рабства недалеко. Если ребята решили сойтись и жить вместе, значит, так тому и быть.
– Жёстко. И тебя мнение семьи совсем не интересует?
– Я же сказал, кто не согласен, уходит. Эти правила объясняются каждому, кто желает остаться в долине. И если человек с ними соглашается, то больше вопросов не возникает. Да и принимаем мы далеко не всех. Пастухи, например, редко остаются, хотя во время отёла с большим удовольствием задерживаются у нас. Воды много. Телята успевают набраться сил.
Мы всегда стараемся удержать мастеров. Любой, кто умеет делать что-то, чего не умеют другие, получает у нас дом и мастерскую. Мы уже собрали отличных кожевенников, огородников, кузнецов. К каждому мастеру я приставляю ребят, которые учатся и сохраняют его мастерство.
– Но зачем тебе это всё?
– Когда-то, очень давно, я и мой учитель попали в дом к старому механику. Он долго искал себе ученика, который хотел бы научиться ремонтировать и собирать машины. Но подходящего подростка так и не нашёл. Знаешь, чего он боялся больше всего? Умереть, так и не передав никому свои знания. Это было самым страшным для него. Мастер остаётся жить в своём искусстве. В своих машинах или скульптурах.