– Может, всё-таки террористы?
– Хотел бы я, чтобы так и было. И схватить за выи этих засранцев, и душить своими руками: душить долго и беспощадно. Алекс, боюсь, мы сняли первые кадры начала четвёртой мировой.
В лодке некоторое время царило молчание.
Напарники смотрели друг на друга.
– Что будем делать? «Врагу не пожелаешь родиться в эпоху великих перемен!» – говаривали древние китайцы. Если война объявлена, мы можем быть идентифицированы как экипаж воюющей стороны, непонятно с какой целью собирающий трупы противника.
На волнах качалось несколько тел.
– Что в эфире, Алекс?
– Помехи, обрывки. Деловые разговоры, ничего конкретного.
– Давай всё же соберём трупы несчастных ребятишек, если ты не против.
Когда из зоны бедствия к ним подошло судно Подводных Колоний, в прицепленной надувной лодке лежали тела детей – подростка и девочки, женщины и мужчины в униформе наставника учебной базы «Касатка».
Алекс и Фил в смешанных чувствах наблюдали, как перед ними разворачивается, подставляя белый бок, великолепный новёхонький бот, созданный гением подводных инженеров.
«Потомки американцев и под водой производят на свет откровенно воинственных мужиков», – подумал Алекс, глядя в суровое, твёрдое лицо капитана и определив его национальность по нагрудному значку. Подводники по непонятным причинам носятся со своей родословной.
Он чувствовал себя тщедушным перед шеренгой рослых, как на подбор, и могучих парней Моря. Что говорить, даже здоровяк Фил, неразлучный со своей камерой, смотрелся середнячком на фоне двухметровых верзил.
«Или они специально подбирают таких, чтобы внушать трепет уже одним внешним видом, или всему земному человечеству давно пора на дно…»
Дальше события развивались как в страшном сне.
Старпом вытянулся перед капитаном с докладом:
– Среди трупов, собранных этими людьми, назвавшими себя теледокументалистами…
– Что значит назвавшими себя?.. – в один голос воскликнули напарники. Их возглас проигнорировали.
– …Среди подобранных в море тел обнаружен труп диверсанта, предположительно взорвавшего базу «Касатка»: это резидент-международник по кличке Гипнос. Запрос на него был послан после трансляции кадров террористов. По непонятным причинам, они торопились показательно устранить агента. Разведки Европейского содружества, Союза евреев Суши и Латинского Мира отказываются давать пояснения. Ссылаются на то, что резидент у них в розыске уже пять лет и до сих пор себя не обнаруживал.
– Так. С политикой разберёмся на досуге. Состояние найденных тел?
– Судовой врач осмотрел всех. Женщину и старшего мальчика пытаются спасти. Девочку уже не вернуть, резидент тоже мёртв.
– Капитан, с судна «Гринпис-Гео» пришло подтверждение личности кинооператора Фила Маре и его ассистента Александра Папулоса, – офицер связи протянул трубку и, прикрыв ладонью динамик, прошептал: – Руководитель проекта мистер Смолетт, их шеф, уже минут пятнадцать изрыгает клятвы, заверения, просьбы и проклятия с невиданной скоростью и без остановки для дыхания.
Капитан с непроницаемым видом поднёс переговорное устройство ко рту:
– Маре и Папулос арестованы как подозреваемые участники террористической акции. Они будут доставлены в риф Союз, где их заключат под стражу до выяснения их роли в уничтожении плавучей базы. Мистер Смолетт, готовьтесь ответить на вопросы военного атташе: почему ваши люди искали труп резидента в территориальных водах Подводных Колоний? И мой вам совет: молитесь, чтобы «Гринпис-Гео» благополучно дошёл в любой ближайший порт до начала развёртывания боевых действий Армии Моря. Суша ответит нам за каждого убитого ребёнка! Конец связи.
Подводные Колонии
Позже всех в Главное Управление примчался Марк Эйджи: запыхавшийся, взбудораженный, с волосами, перехваченными банданой, сооружённой из чего-то, сильно напоминающего одноразовое полотенце цвета индиго. Модный хлыщ не позволил себе появиться на людях с нечёсаной шевелюрой, а расчесаться Эйджи не хватило времени. Валевский представил, как инсуб, вырванный из чьих-то объятий, не успев принять душ и непритворно страдая от незавершённости своего образа, на ходу набрасывает на плечи китель, по-спринтерски разгоняется на серых, медленно тянущихся тротуарах, обегает редких прохожих, испуганно шарахающихся, чтобы уступить дорогу торопливому пешеходу, перепрыгивает с одной скоростной ленты на другую на перекрёстках, и глаза его мечут злые цветные молнии, пока он нетерпеливо переминается в ожидании служебного лифта…