А поскольку сам факт этих протестов именно на Западной Украине был неожиданным и парадоксальным (даже украинские власти, не говоря уж о российских СМИ, меньше всего ожидали протестов против войны на Донбассе, да еще таких радикальных, именно на Западной Украине), мы осмелимся предположить не менее неожиданную гипотезу для их объяснения.
Так вот, согласно нашей гипотезе, специфика этих протестов, объясняющая заодно их неожиданность и парадоксальность, состоит в том, что это в основном пролетарское движение. Западноукраинские заробитчане — классические пролетарии, живущие почти исключительно за счет продажи своей рабочей силы, привыкшие продавать свою рабочую силу и знающие ей цену, мобильные, лишенные родины, во многом — семьи, поскольку семья потихоньку разрушается таким образом жизни. Но и у тех, у кого есть семья, дом, связь с ними не старая, полуфеодальная, когда наличие домика и огорода превращало рабочего в полукрестьянина-полурабочего, а другая. Эти факторы не привязывают к себе, а, напротив, заставляют интенсивней работать в качестве пролетария. Поскольку участок потерял всякий смысл, а дом, особенно, если это хороший дом (а на Западной Украине стараются делать дома как можно лучше) требует огромных затрат. В результате чего заробитчанин большую часть года вынужден работать вдали от дома, чтобы содержать этот дом. Украинский патриотизм западноукраинских заробитчан (а там практически каждая семья регулярно отправляла на заработки в Европу или в Россию своих представителей, и поэтому психология пролетария-заробитчанина — это их психология) — это, скорее, ностальгия по несбывшейся и несбыточной мечте. Поскольку у этих людей фактически нет родины, именно поэтому они ее так горячо любят. Но любовь к несбыточной мечте имеет свои материальные пределы. Таким пределом и оказалась тотальная мобилизация.
В то же время, донецкие рабочие — это во многом корпоративное сословие. Они полностью зависимы от работодателя. Они не представляют собой свободной рабочей силы. Конечно, есть там и классические заробитчане, но их относительно мало, и не они определяют характер общественной психологии в регионе. Есть те, кто работает на "копанках"[2], и их достаточно много. Но даже они работают не на пролетарских основах. Они или сами роют копанки, или полностью зависимы от разных уголовных "абальмазов" или "абальмазов в законе" типа Ю. Иванющенко или Н. Королевской. Но не они составляют основу рабочего класса Донбасса, а шахтеры и металлурги. А шахтеры и металлурги по своему положению очень далеки от классического пролетариата. Они не торгуют своей рабочей силой. Один раз попав на шахту или металлургический завод, они в большинстве случаев связывают с этим предприятием (а в данных условиях — с их собственниками-олигархами) свою судьбу навсегда. Они привязаны к своему месту работы почище крепостного крестьянина. В основном потому, что место это позволяет вполне сносно существовать. Но по этой же причине они неспособны даже на самую примитивную самоорганизацию. Ведь свои интересы они не отделяют от интересов предприятия, на котором они работают, а, соответственно, от интересов собственника. Поэтому, максимум, на что они способны — под руководством карманных профсоюзов потребовать от государства льгот, компенсаций, надбавок и пр., чтобы таким образом, получается, помочь сэкономить собственнику на фонде заработной платы.
Мы не можем привести хотя бы приблизительные цифры, сколько рабочих воюет на стороне ДНР и ЛНР, и даже ответить на вопрос, составляют ли они там какую-то значительную долю (даже данных о сегодняшней численности "Шахтерской дивизии" у нас нет). Но что мы можем сказать точно, что на Донбассе никакого стихийного массового движения мы пока не наблюдаем. По всей видимости, к такого рода движению на Донбассе можно бы отнести массовую явку на референдум 11 мая, но ведь сам референдум был отнюдь не стихийным, да и участие в нем людей отнюдь не было появлением их самостоятельности. Скорее, наоборот, это было свидетельством их стремления к несамостоятельности. Таким образом они рассчитывали переложить ответственность за свою судьбу на Путина и Россию. Массовую явку на референдум 11 мая в Донбассе можно сравнить с массовой поддержкой Евромайдана на Западной Украине и в Киеве. Но, если на Западной Украине после этого успели еще массово поддержать Порошенко на выборах 25 мая, пережить волну энтузиазма по поводу АТО, а потом резко разочароваться в своих прежних очарованиях, то на Донбассе (если не считать Славянска) не было даже массовой поддержки реальной ДНР. Было крушение иллюзий насчет "крымского сценария", но, по большому счету, на него никто особо и не рассчитывал.
2