Пальмерстон, вместе со своим союзником, горел нетерпением восстановить честь оружия, так как до сих пор оба испытывали, в сущности, одни неудачи, как в Крыму, так и в Балтийском море. Но как и где продолжить совместные операции? Англия ласкала себя надеждой снарядить особенно сильный морской экипаж в Финский залив и овладеть Кронштадтом. Но в расчет Франции не входило споспешествование исключительным пользам англичан. «Союз с Англией мне и всей Франции в тягость, — говорил Наполеон барону Зеебаху; — я не хочу, продолжая войну, устраивать дела Англии». Францию увлекала мечта пронести свои знамена через всю Германию и явиться освободительницей угнетенной Польши. — Но следовать в свите французов англичане признавали для себя не особенно лестным. Англия понимала исключительно расчет на верные прибыли. Мечтатель же на троне руководился point d’honneur, увлекался защитой народных прав и вообще старался придать идеальное значение своим войнам. Англия этого не понимала. Ясно что союзникам трудно было согласовать свои дальнейшие действия и стремления. Наполеону оставалось желать мира, что он открыто и высказал в письме к королеве Великобритании. Но существовало еще одно чрезвычайно серьезное обстоятельство, побуждавшее его сложить оружие: у союзников не оставалось надежды на успех в дальнейшей борьбе. «Каково, — спрашивал Наполеон королеву, — наше военное положение»? и сам дал весьма знаменательный ответ на поставленный вопрос. «У вашего величества на востоке, кажется, 50.000 чел. и 10.000 лошадей, у меня 200.000 чел. и 34.000 лошадей. У вашего величества громадный флот в Черном и Балтийском морях, у меня также почтенный, хотя и менее значительный... И что же! Не взирая на эту грозную силу, для всего мира ясно, что хотя мы и можем причинить России много зла, но не можем побороть ее собственными нашими средствами, без посторонней помощи. Итак, что делать нам?» Можно ограничиться оборонительными действиями, блокадой портов в Черном и Балтийском морях, занимая завоеванные местности сухопутными войсками до тех пор, пока Россия, истощенная вооружениями, сама попросит мира. Можно было воззвать к содействию порабощенных народностей и «смело» провозгласить восстановление Польши и независимость Финляндии... Кавказа, но, — заметил император, — такой образ действия был бы крайне опасен и отчасти даже не согласен со справедливостью. Наконец, можно было заручиться союзом с Австрией и Германией и принудить Россию к миру оружием и давлением на общественное мнение Европы. Но, как оказалось, Англия отказалась от помощи Австрии. «Нельзя было яснее сказать, — прибавляет С. Татищев, — что вести войну на дальних русских окраинах, не перенеся ее в сердце России, значило бы продолжать игру, не стоящую свеч».
На совете французских и английских генералов, состоявшемся в Париже под председательством императора, правда, положено было усилить войска в Крыму, разделить их на две армии: одной (в 80тыс.) обложить Севастополь, а другой (в 120 тыс.) идти к Симферополю. Английский флот должен был повторить нападение на Кронштадт. Но в это же самое время в Петербурге обсуждались уже мирные условия. В феврале 1856 г. в Париже собрался конгресс и договор 18-го марта положил конец этой войне, которая стоила:
Франции около ………..100.000 чел. и 1.660 млн. фр. чрезв. расх.
Англии……….. 22.000 " " 1.855 "
Пьемонту………... 2.200 " "
Турции………..35.000 " "
в сумме 642 чел.
Всего ……….. 159.200 чел. и 4.157 млн. фр. чрезв. расх.
Россия потеряла 110.000 чел. и 4.000 млн. фр. чрезвычайных расходов, тогда как все технические усовершенствования были на стороне западных союзников.
VIII. ОТНОШЕНИЯ ФИНЛЯНДЦЕВ К РОССИИ.
Война надвигалась... Война была неизбежна и потому естественно родилось желание узнать настроение умов на Финляндской окраине. Мнения по этому вопросу, видимо, разделились: одни питали полное доверие к финнам, другие смотрели на них несколько скептически, в виду большего влияния, оказываемого на все местное общество Швецией. «Три лета сряду, — писал вице-адмирал Меликов, — я был в Гельсингфорсе и заметил весьма мало сочувствия финляндцев к русским и сильное преобладание там шведских элементов. Влияние, которое политика шведского двора может иметь на действие русских, столь важно, что мне кажется полезно было бы обратить на Финляндию ныне же особенное внимание; смею думать, что при настоящих обстоятельствах необходимо теперь же сосредоточить управление этой страной в руках кого-либо из надежнейших, исключительно русских, генералов, который был бы постоянно на месте и заблаговременно ознакомился бы с расположением умов, будучи снабжен средствами, которые требуются настоящим положением Финляндии, и которые давали бы ему вместе с тем возможность внимательно следить за всем, что делается в трех северных королевствах. Мне кажется, что Финляндия есть самый слабый пункт нашей границы, и что необходимо без всякого промедления времени обратить на нее внимание».