Как в военной, так и в гражданской среде финляндцев были случаи выражения сочувствия к русским победам и геройским подвигам. Славную Синопскую победу отпраздновали весьма единодушно все сословия г. Або. Они оценили то спокойствие, которым наслаждалась Финляндия под могущественным скипетром Русских Императоров. В день тезоименитства Государя (6 — 18 дек 1853 г.) обыватели Або, вместе с расположенными там войсками, устроили бал. Все зашевелились. Обыкновенная монастырская тишина города была нарушена. Зал Сосиете украсили по указанию художника Экмана; в общей работе слились местные архитекторы, купцы, аптекаря и русские офицеры. Губернатор, ген.-м. Кронстедт, открыл торжество речью на шведском языке, в которой исчислил благодеяния, излитые Монархом на Финляндию и в особенности на Або. «Мы собрались по одному чувству верноподданнической преданности к Государю Императору Николаю I, для выражения общей радости, по случаю блистательных побед, одержанных над турками». Громкое «ура» перекатилось по зале и большая часть гостей по-русски пропели «Боже, Царя храни», хотя многие не знали этого языка. Вечером город был иллюминован.
Адмирал Нордман удостоверяет, что «все славные дела Севастополя читались в команде морского финского экипажа и с завистью произносились имена героев-матросов Кошки, Шевченки и др.». Среди чинов этого экипажа в пользу инвалидов было собрано до полутора тысячи руб. сер. Был и такой эпизод. Финским матросам объявили, что имеющие право на отставку не будут задержаны более в частях войск. Сорок стариков вышло из рядов с заявлением, что от отставки отказываются, желая в будущем 1856 году положить живот свой за права Монарха, во славу России, во славу счастливой Финляндии.
Рассматривая настроение финляндцев и их отношения к России и русским в период военных действий, необходимо прежде всего отделить аландцев от остальных обывателей Великого Княжества. Аландцы рознятся от финляндцев, живущих на материке, не только своим характером, воззрениями и обычаями, но также и своим поведением в военное время. По господствующему среди аландцев взгляду, они себя не причисляют ни к финляндцам, ни к шведам, а называют просто «бленнинг». В действительности же они шведского происхождения и по нравам, характеру, местным условиям и занятиям, конечно, схожи более всего с жителями, прилегающего Скандинавского полуострова. Аланд лежит слишком близко к Швеции, чтобы избежать её влияния. В аландце соединяется земледелец с моряком, причем, однако, он более моряк. Он не обладает твердостью, обдуманностью и благонадежностью финна. Аландец более склонен к довольству (комфорту), коварству, корыстолюбию, болтливости и хвастовству на словах, чем финн; он трусливее финна, но только не на море, где проявляет мужество и хладнокровие, идя смело на встречу бурям и непогодам; между моряками Балтийских берегов он едва ли уступит кому-либо первенство. Аландец более финна впечатлителен, легкомыслен и поверхностен. Обладая природным умом, он оборотлив. Его помыслы более направлены к добыче денег, чем к отвлеченным размышлениям. Эта общая характеристика объясняет многое в дальнейшем поведении аландца в те дни, когда его острова покрылись неприятельскими войсками. Кем бы ни считал себя аландец, но, по словам финляндского писателя Топелиуса, его симпатии обращаются вместе с торговым флагом, то на запад, то на восток.
Как только неприятель, по взятии форта Бомарзунда, покинул Аландские острова, и адмирал Непир дал знать, что вновь признает Аланд русской областью, генерал-губернатор Финляндии, ген.-лейт. Рокасовский, немедленно командировал туда для точного расследования поведения населения и восстановления порядка двух надежных финляндцев — подпоручика Гаделли и протокольного секретаря финляндского сената фон Борна. Первый был избран потому, что обладал на Аланде недвижимостью, почему хорошо знал местных жителей и окружающую обстановку; второй был известен своей распорядительностью и всегдашней готовностью содействовать пользе края. Борну предписано было исследовать поведение ленсманов, собрать сведения о всех, нарушивших присягу и узнать, куда девались хлебные запасы Бомарзунда.
Возложенную на него задачу Борн выполнил прекрасно. В его обширном донесении раскрыта полная картина Аландских островов за время осады форта.
В апреле 1854 г. ген.-л. Рокасовский писал министру статс-секретарю: «При настоящих политических обстоятельствах Аландские острова более прочих местностей Финляндии, подвержены будут неприятельским покушениям, вследствие коих сообщение между этими островами и материком может на время вовсе прекратиться. Аландские жители, известные с прежних времен патриотическим и воинственным своим духом, по дошедшим до меня сведениям, и ныне готовы встретить неприятеля с оружием. Остается правительству поддержать этот дух, дать должное направление похвальному стремлению жителей и руководить их во всех мерах, которые могут быть приняты для защиты берегов и населения». Вследствие этого ходатайства уже в начале 1854 г. сделано было распоряжение о командировании, в ведение подполковника Фуругельма, из каждой роты Лейб-Гвардии Финского и Гренадерского стрелковых батальонов по одному унтер-офицеру и по два рядовых, дабы они, в случае высадки неприятеля на Аландские острова, содействовали возбуждению жителей к отражению врага и вообще защиты края. Кроме того, подполковнику Фуругельму дали небольшое судно, примерную сумму денег и двух чиновников. На это командирование испрошено было Высочайшее соизволение, в виду заверений местного начальства о похвальном желании жителей содействовать нашим войскам. С этой же целью разрешено было отпустить на Аланд 500 драгунских ружей. Эти хлопоты оказались напрасными. — Сперва некоторые данные указывали на то, что вся эта забота принесет известную пользу: настроение умов благоприятствовало нам, народ выражал преданность Государю и страшился неприятеля; жители с готовностью несли тягость постоя и перевозки войск и когда подп. Фуругельм, через ленсманов и духовенство, вызвал охотников для защиты Аланда, в случае высадки неприятеля, то отозвалось до 150 человек. Им роздали ружья. 8-го мая движение неприятельских кораблей давало основание ожидать высадки, почему охотников вызвали повестками в указанные пункты. Большая часть их явилась. Однако надобности в них не представилось и их распустили в тот же день. В половине июня охотникам Сундского прихода предложили прибыть, для охраны островов Прест-Э и Тефт-Э, и люди покорились призыву.