Лейтенант Костенков, прибывший на Аланд непосредственно после падения Бомарзунда, не вполне примкнул к мнению Гаделли и донес командующему войсками, что «в настоящее время многие из жителей, в особенности отдаленных от Бомарзунда деревень, неохотно признают находящиеся там власти, делают иногда обиды нашим семействам и, как говорят, не очень расположены к русским». Хотя это обстоятельство подтверждено еще заявлением пастора Форстрема, но тем не менее подобное заключение нельзя отнести ко всем вообще жителям, потому что многие из них доказали свою преданность и желание скорейшего водворения порядка.
Лейтенант барон Бойе, посланный на Аланд, донес затем (в сентябре 1854 г.) начальнику Абоского отряда, ген. фон Венту, что Непир «просил, чтобы не преследовать тех из жителей Аланда, которые продавали союзникам зелень и молоко, они иначе не могли поступить».
В письме от 9 сентября адм. Б. А. Глазенапу барон Бойе, донося обо всем слышанном им на Аланде, — куда он был специально командирован на пароходе «Суоми», — рассказал о том, что английский консул Стокгольма весной, под чужим именем, приезжал в Гельсингфорс, а шведский подданный Лимберг на шлюпке из Або отправился прямо на английский адмиральский корабль. Далее барон Бойе подтверждает некоторые обстоятельства, установленные расследованиями барона Борна и подпоруч. Гаделли. Наконец, он отметил следующий эпизод: однажды поручик шведской службы Торель (или Теорелль), которого он называет адъютантом Непира, пришел к пастору Форстрему и на дворе, и кухне его застал толпу крестьян, требовавшую криками выдачи муки. Пастора не было дома. Узнав от жены пастора причину прихода крестьян, Торель обратился к ним с вопросом: что, русские вас не вешают за это? — и, получив отрицательный ответ, добавил: так мы вас всех повесим! После того он прогнал толпу со двора и из кухни.
В последние годы путешественники не раз заезжали в Скарпанс, чтобы посмотреть на то место, где стоял Бомарзунд, ныне уже забытая крепость. Оказывается, что старожилы окрестных мест сохранили хорошие и миролюбивые воспоминания о квартировавших там русских войсках и помнят несколько русскую речь, которая теперь, за неимением русских соседей, конечно, совершенно устранена из обихода. Англичан добром аландцы не поминают, так как помнят их грабежи и их дурное отношение к оставленным на островах женщинам, партии которых брались ими, как призы.
Сопоставляя все приведенные факты и приняв во внимание показания современников, хочется думать, что к Аланду, как и ко всем остальным местам, применима пословица «семья не без урода». Дурные и безнравственные люди и даже изменники нашлись, к сожалению, среди этих островитян, но они явились в общей массе лишь исключением, хотя и крупным и печальным, но все-таки не более, как исключением.
Фон Борн, прибыв на Аланд, увидел, что от бывшей полукруглой укрепленной Бомарзундской казармы уцелело лишь несколько сводов, все остальное превращено было в груды мусора; на внутреннем дворе казармы валялось около 60 старых пушек, приведенных в полную негодность, значительное число ядер, большое количество железных листов; в поврежденных казематах башни С находилось несколько заклепанных пушек и чугунных лафетных колес. Имевшиеся на Аланде 29 артиллерийских лошадей и 35 — казачьих, коими завладели неприятели, находились у частных лиц, которые требовали вознаграждения за их прокормление в течении зимних месяцев. Все остальное имущество крепости было расхищено окрестными поселянами. Особенно много они увезли муки, железных листов, разных предметов кованного железа. Присутствие неприятельского флота в Ледзунде так деморализовало жителей Аланда, что обыкновенными увещаниями и мерами полицейских властей их нельзя было удержать от разграбления развалин Бомарзундских укреплений.
Фон Борн запретил дальнейшее разграбление развалин крепости и кроме того, путем публикаций, призывал всех возвратить все казенное незаконно-захваченное имущество. К чести нескольких сотен аландцев следует сказать, что они с раскаянием вернули часть муки, крупы, овса, кованного и листового железа, при чем указывали, что были введены в соблазн «заманчивыми воззваниями неприятеля» и получили много от него, в виде вознаграждения, за подводы и за другие, понесенные во время осады, убытки.