Кучка эта настолько высоко подняла голову, что в Гельсингфорсе не смели осудить её воззрений. Кто не сочувствовал её направлению, подвергался бойкотированию. Один из лучших писателей Финляндии, Зах. Топелиус, отличавшийся особенно мягким характером, религиозным чувством и вообще многими симпатичными качествами своего характера, позволил себе, в издаваемой им газете «Helsingfors Tidningar» высказаться неодобрительно по вопросу о заступничестве христианского Запада за мусульманскую Турцию. По поводу первой стычки финнов с неприятелями у Экенеса и Витсанда (Hvitsand), Топелиус, в стихотворении «Первая капля крови», в поэтической форме осудил неприятеля, оросившего в чудный весенний день прекрасный берег Финляндии человеческой кровью. В стихотворении говорилось также: «Мы защищаем наши берега, мы сражаемся за свою родину и тягость причины этой крови на нас не ляжет. Политические неурядицы, Европа, Магомет, все, все забыто, ибо теперь Финляндия привлечена к участию». За эти заявления Топелиус подвергся преследованию фрондировавшей оппозиции. Газета «Morgonbladet», редактировавшаяся тогда Авг. Шауманом, клеймила Топелиуса и инсинуировала по адресу его издания, про которое тогда говорили, что оно является полуофициальным органом, ищущим покровительства власти. Чего нельзя было высказать в Гельсингфорсе, то договаривалось в Стокгольме, где газета «Aftonbladet» широко открыла свои столбцы для всякого рода клевет и изветов, лишь бы они могли быть направлены против России. В корреспонденциях из Финляндии «Aftonbladet» изобразила Топелиуса в самых мрачных красках. О нем писали, что он «бесится как полусумасшедший против Турции и англичан» и что им руководит лакейство и заискивание. В Гельсингфорсе создалось такое общее настроение против бедного и ни в чем неповинного поэта, что даже не все его знакомые дерзали здороваться с ним на улице.
После дела при Гамле-Карлебю «фрондирующая оппозиция» еще определеннее проявила свое направление. Она прямо осмеивала воинское рвение тех граждан, которые, вместе с войсками, отражали англичан. Одному студенту, принявшему участие в защите города, пришлось перенести за это не мало насмешек. И вообще они не желали слышать каких-либо нареканий на попирание англичанами прав народа. Газета «Morgonbladet» пыталась даже, насколько возможно было, оправдать поведение англичан общими рассуждениями, в роде того, что всякая война неизбежно сопровождается несчастиями и страданиями для отдельных лиц и т. п. Только тогда, когда «Times» неодобрительно отнесся к уничтожению англичанами частной собственности в городах Брагестаде и Улеоборге, и когда в парламенте сделан был Мильнером Гибсон запрос по поводу пожаров в сих городах, в Финляндии прекратились защитительные речи, прикрывавшие морские разбои. Таким образом видно, что фронда доходила до антипатриотических выходок.
Прошло почти сорок лет. Авг. Шауман — издатель «Morgonbladet» — вновь взялся за перо, чтобы оживить это прошлое и передать (в своих воспоминаниях) потомству некоторые факты, а также пояснить ту точку зрения, которой он тогда держался, как редактор указанной газеты. Назвав Топелиуса Тиртеем и приведя два его стиха, он говорит: «Что Финляндия обязана была принять участие в войне и с оружием в руках сделать все, что могла для отражения неприятельских нападений на её берег, в этом не могло быть различия во взглядах. Этого требовал долг, тяжелый долг, который необходимо было свято исполнить. Но сознание сего долга нельзя было поднять во всех на степень энтузиазма. Если капля крови двух-трех раненых воинов и пролилась на финском берегу, то тем самым честь нашей страны не была еще запятнана, и если неприятелем похищен какой-то корабль, то этим еще право страны не было нарушено. Военное время естественно должно было причинить нам большие потери и страдания, к этому нам надлежало быть подготовленными; оставалось только терпеливо покориться им и утешиться тем, что тягость вины за все это падала не на нас... Причины войны лежали далеко от нас; Финляндия не имела никакого в них участия. В последствиях от них также нельзя было предвидеть никаких неблагоприятных (ogynsam) перемен нашего положения. Громы войны могли, пожалуй, в известной мере очистить ту давящую атмосферу, которая нас окружала; других перемен не ожидалось».
Рядом с фрондирующими финляндцами справедливость требует поставить еще одно печальное явление, которое изредка давало себя знать то здесь, то там. Мы говорим об отношениях некоторых лоцманов к своим обязанностям. Многие из них выказали себя замечательными героями и подвиги их тогда же были отмечены в русской печати. Особенно громкую известность заслужил лоцман Сёдерлинг. Этот отважный моряк на утлой лодке поехал осмотреть те места около Поркалаудда (19 июня 1854 г.), на которых неприятелем расставлены были баканы. С Сёдерлингом находился лоцманский ученик и один крестьянин. Лодка была замечена неприятелем, который стал преследовать ее на пароходе. Девять пушечных выстрелов было сделано по лодке, но она уцелела. Во время преследования пароход наткнулся на мель. Не желая упустить дерзкого финна, неприятель снарядил для погони две шлюпки, с которых открыт был по беглецам ружейный огонь.