Держа одной рукой парус, а другой весло, заменявшее руль, Седерлинг прекрасно лавировал и, наконец, выйдя на ветер отделался от англичан. Едва обстоятельства несколько поправились и Седерлинг получил возможность освободить руки, он взял ружье и сделал по неприятелям два выстрела. Те ответили двумя залпами и прекратили преследование. Это небывалое единоборство происходило на протяжении 7 верст. Известно еще, что многие финляндцы отказались служить проводниками у англичан, напр., Бергстрем (владелец судна «Виктор»). Он опасался последствий от посадки английского судна на мель. По некоторым лоцманским лодкам стреляли из пушек. Мы указывали уже на подвиг крестьянина Канконена и на достойное поведение коммерции советника Доннера, портреты коих имеются в Гельсингфорсском дворце. Не мало мужества проявили еще почтари-гребцы, перевозившие почту в шхерах. Благодаря их осторожности и сообразительности, почта ни разу кажется не попала в руки неприятеля, крайне затруднявшего своим дозором сообщение между островами и материком[59].
Но, к сожалению, рядом с этими самоотверженными героями, оказались и такие лоцманы, которые или отказывали нам в своих услугах, или, напротив, содействовали проводке неприятельских судов. Известный уже нам Аркас рассказал в своих воспоминаниях следующий случай: «Мне хотелось ночью на одном из своих пароходов «Смелом» выйти к стоявшим против Свеаборга кораблям (неприятеля) и протаранить одного или двух... Пароход был готов, но лоцман, вероятно, умышленно куда-то скрылся... По этому поводу Аркас признал нужным заявить, что во время войны наши лоцманы-финляндцы вели себя очень двусмысленно: были основания предполагать даже, что они сообщали неприятелю все, что у нас делалось в Финляндии. «Не могу умолчать также, — говорит он, — о том, что финляндские землевладельцы весьма недружелюбно относились к нам, морякам и войскам, почти всегда отказывали в продаже какой-либо необходимой провизии и при удобном случае снабжали ею неприятеля, с которым, по-видимому, были в близких отношениях...».
В «Абоских Известиях»1854 г. имеется указание на то, что наиболее опытный лоцман Ананий Михельсон, захваченный англичанами во время его плавания к Торнео, указал неприятелю не только путь к Улеоборгу, но также и те места, в которых обыватели этого города запрятали часть своих запасов. Бывшие с ним два матроса говорили, что Михельсон имел возможность избежать английского захвата, но не пожелал воспользоваться обстоятельством. Военный инженер Шателен, участник войны 1854 — 1855 г., описывая атаку и оборону Аландских укреплений, говорит, между прочим: «Командир английского парохода «Гекла», капитан Холь, захватив (в июне 1854 г.) несколько рыболовных судов, под обещанием владетелям отпустить их, добыл себе проводников. Бывали, наконец, и такие, которые просто спекулировали лоцманской службой и англичанам приходилось их отставлять за малую опытность в ней[60].
Несомненно, что фрондирующие и несколько недостойных лоцманов явились не более, как исключением из общего правила и потому мы отнюдь не склонны придавать этим отдельным случаям какого-либо распространительного толкования, так как все остальные факты показывают, что финны были столь же готовы «лечь костьми» за Царя и отечество, как и остальные русские подданные.
Оппозиционная фронда, как известно, находила себе поддержку в некоторых органах печати Швеции, которые полагали, что настал удобный момент для возвращения Финляндии. Вместе с тем, в Швеции признано было желательным выслушать голос самих финнов по вопросу о воссоединении. Такой голос скоро подал Эмиль фон Квантен, финн, родившийся в 1827 г. в гор. Бьернеборге. Под псевдонимом Peder Särkilах он в 1855 г. выпустил две брошюры о «Фенноманизме и скандинавизме» («Fennomani och skandinavism»). В первой из них и Квантен разъяснял то финно-национальное движение, которое проявилось в Финляндии, стараясь оправдать его и рассеять те облака недоразумения и охлаждения, которые были вызваны в Швеции этим фенноманским движением. Вторая его брошюра посвящена была разъяснению вопроса: «возможно ли вновь объединить Финляндию со Швецией?». Автор толкал Швецию в войну, чтобы затем вознаградить ее Финляндией, которая, по его мнению, должна быть отторгнута от России. Когда отторжение состоится, то, — пророчил Квантен, — в финнах проснется заглушенное стремление к свободе, и они с радостью протянут руки своим шведским освободителям. Но, — предупреждал Квантен, — развившееся уже у финнов национальное самосознание не дает возможности присоединить Финляндию к Швеции на прежних основаниях (т. е. провинции), а требует, чтобы она вошла в союз северных стран — Швеции, Норвегии и Дании, — как самостоятельное государство, но с общим для Швеции королем. Дипломатическое представительство, вместе с таможней и почтой, должны быть едины для Финляндии со Швецией, армию и флот необходимо организовать на одинаковых основаниях, бюджет следует иметь общий. Каждая страна будет иметь свой риксдаг, куда по общим делам будут взаимно посылать своих представителей. Такова основа политической теории Квантена.
59
Рассказывают, что однажды поздним летом 1855 г. почтари неожиданно были замечены англичанами, которые в своих красных сюртуках и белых брюках стояли на берегу, недалеко от Брендё (в аландских шхерах). Неприятели бросились в свою лодку и подняли красный флаг; почтари, однако, не испугались, а всеми силами налегли на весла, при поднятом парусе. Англичане почти настигали их. Почтари причалили к берегу. Самый сильный из них взвалил мешок с почтой на спину и скрылся в лесу. Англичане захватили лодку, почта же исправно была доставлена в Або. («Hufvudstadsbladte»; 1903, № 47. Из газеты «Aland».
60
В числе лоцманов у англичан находились несколько шведов и русских подданных. Показание дезертира Джона Джонсона, сделанное в июле 1854 г. Из бумаг П. Я. Дашкова.