В то же время ген. Ф. Берг доносил военному министру, что Швеция вооружается для будущей войны с Россией, стокгольмские газеты поддерживают воинственное настроение и шведский флот, как говорят, должен быть готов к выступлению в море 1 марта (1856 г.). Все это ставилось в связь с приготовлениями в Англии, где намеревались выслать в Балтику 204 судна, сверх французских. На случай присоединения Швеции к нашим врагам, при возобновлении военных действий, ген. Берг излагал свои предположения и говорил, что на Финляндию следует при этом обратить особое внимание.
К предположениям Кудрявского поучительно прибавить, что Наполеон III, во время посещения Англии в 1857 г., в разговоре с лордом Пальмерстоном, выразил, что он, император, рад тому, что имел возможность в настоящий свой приезд пролить свет на один из важнейших вопросов, а именно на Скандинавский. «Он заявил лорду Пальмерстону, что население желает слития трех государств севера, но что он опасается, как бы, в случае соединения Дании с Швецией, Англия не воспротивилась бы овладению Гольштинии Пруссией, дабы последней не досталась бесподобная Кильская гавань, на что лорд Пальмерстон ответил ему: «Нисколько».
В Англии знали также о желании Швеции возвратить Финляндию, и в тоже время там было известно, что более благоразумные шведы понимали последствия такого воссоединения, когда им опять пришлось бы стать лицом к лицу с Россией, по уходе союзников из Балтики. Англия и Франция сознавали трудность гарантировать Швеции обладание Аландскими островами и Финляндией. Английский же историк Балтийской кампании находил, что Швеции можно было помочь: для этого надлежало поднять Финляндию против России. Надо полагать, что это мнение являлось не его личным, а разделялось и другими на Западе, где положение Финляндии в то время подвергалось частым обсуждениям и где группа людей усматривала, что нужно было отнять Финляндию у России, а не бороться с ней в Крыму.
Парижский мир 1856 г. разрушил воздушные замки маленькой финляндской фронды, но был момент, когда осуществление программы Квантена казалось несколько вероятным. Это — период переговоров, которые вела Франция, с целью вовлечения Швеции в Восточную войну.
Намерение Швеции принять участие в войне, естественно, возбудило большой интерес в Финляндии. Что думала по поводу этого обстоятельства фрондировавшая оппозиция легко, конечно, представить. Но даже для более спокойных людей, воззрения которых совершенно расходились с кучкой увлекавшихся, франко-шведские переговоры дали обильную пищу для соображений всякого рода. Вопрос о войне или мире, после падения Севастополя, продолжал всю осень обсуждаться в финляндском обществе, — как свидетельствует очевидец Авг. Шауман. К газетным известиям сделались еще более внимательными Русские и иностранные издания усердно прочитывались в Гельсингфорсском клубе, который помещался тогда на углу Эспланады и Унионской улицы (где теперь дом Эдлунда, а тогда был дом Ушакова). Клуб посещался также и русскими офицерами. Реляции и телеграммы, печатавшиеся в «Русском Инвалиде», финляндцам приходилось сообща и не без усилий «дешифрировать», в виду слабого знания ими русского языка. По прочтении газет начиналась политическая беседа. Но так как вполне откровенный политический разговор неудобно было вести в стенах клуба, в присутствии пестрой толпы его посетителей, то собеседники выходили на улицу, особенно в тех случаях, когда им приходилось обсуждать какой-либо текущий вопрос или дело, касавшееся Финляндии. Сам Авг. Шауман обменивался мыслями со Снельманом, во время прогулок по улицам от клуба до квартиры последнего. Подобные прогулки были особенно в ходу в ноябре (1855 г.), в период поездки Канробера в Стокгольм. О том, что поездка генерала Канробера весьма заметно отозвалась на настроении в Финляндии, и особенно на университетских кругах, свидетельствует также генерал-губернатор Ф. Ф. Берг в письме к гр. Армфельту (от 5-го (17-го) ноября 1855 г.), хотя имелись основания предполагать, что миссия Канробера была не более, как ловким шахматным ходом со стороны Наполеона, дабы побудить Россию к принятию проектированных условий мирного договора. «Миссия ген. Канробера, — писал ген. Берг, — сильно волнует молодую университетскую Финляндию и еще некоторых в крае. Если миссия этого генерала не будет иметь благоприятных результатов в интересах врагов, то все стихнет здесь на некоторое время» ...