Еще ранее этой брошюры епископ Бергенгейм в 1854 г. разослал по подчиненным ему пасторатам циркуляр, призывая население руководиться присягой, данной Монарху, как своему законному и Богом поставленному повелителю.
И действительно финны были спокойны, когда буря войны приближалась к Финляндским берегам. Финны долго (как никогда прежде) наслаждались благами мира. «Мы были бы неблагодарны Провидению за благодеяния мира, если бы не умели встретить войну, как прилично потомкам мужественных предков, — говорил проф. Гельсингфорсского университета Сигнеус (16-го-28-го апр. 1854 г.). Мы знаем, что война не худшее из зол, что она иногда является, как в Вифезде, чтобы, смутив общественное спокойствие, исцелить общество от духовных недугов, зарождающихся среди продолжительного мира» ... Но кроме того, финны шли защищать блага мира и ту страну, где они научились высоко ценить это достояние. Они, — как справедливо указывал тот же профессор Сигнеус, — должны были доказать, что не даром пользовались общественным уважением. Они шли защищать море, носившее имя финского народа и бывшее свидетелем прежних их подвигов, свои скалы, с которыми срослись их воспоминания детства и молодости.
«Нам нечего сомневаться в преданности и сочувствии к России немцев и других наших инородцев, — писал известный кн. П. А. Вяземский летом 1854 г., — так как они руководятся в этом отношении вполне естественным благоразумием и расчетом. Вопреки примеру других держав, наше правительство всегда покровительствовало народностям, вошедшим в состав нашего государства, поскольку это покровительство не противоречит общему благу. Льготами, во многих отношениях, у нас пользовались не победители, а побежденные. Губерниям Балтийским, Финляндии, областям азиатским предоставлены такие права по торговле и самоуправлению, которым могут позавидовать жители настоящей России. Вольно же было полякам собственными руками уничтожить все преимущества, которые были им уступлены русским правительством. Всякий немец, подданный России, всякий благоразумный финляндец всегда будет горд и счастлив тем, что он принадлежит великой империи, которая приобщила его к своему могуществу. Они не станут мечтать о составлении маленького и бедного независимого государства, не станут добиваться чести принадлежать государству второстепенному или составленному из разнородных начал, где два веса и две меры: одни для победителей и другие для побежденных».
В этом яе смысле рассуждали о финнах и другие русские. У гр. П. X. Граббе в записной книжке читаем о благосостоянии крестьян в Эстерботнии и даже в Торнео, с добавлением замечания: «Материальное благосостояние Финляндии, со времени присоединения к России, возвысилось и жителями сознается».
По поводу преданности финнов своему Монарху, немецкая газета «Neue Preussiche Zeitung» тогда же, во время войны, справедливо указала, что у финнов нет решительно никаких достаточных причин к оправданию какой-либо вражды против России, что не только подати финнов употребляются на пользу их области, — тогда как раньше они отправлялись в Стокгольм, — но кроме того, русское правительство отпускало значительные суммы на разные местные нужды, что «Россия никогда не нарушала ни нравственных, ни материальных выгод Финляндии», что образованные сословия пользуются при нынешнем правительстве слишком большими выгодами, чтобы не желать их сохранения, короче — невозможно, чтобы финляндцы не чувствовали живейшей благодарности к своему Императору и не были ему верно преданны.