Как солдат моется? Обнажившись по пояс. Так он выучился мыться еще новобранцем, и так все солдаты поступали на Украине. Им даже в голову не приходило, что этот здоровый обычай может показаться оскорбительным случайно увидевшим их женщинам. Украинки же, завидев это, в смущении отворачивались, говоря: «Германцы некультурные!»
Их семейная жизнь казалась нам образцовой. Каждый из сражавшихся на Восточном фронте был впечатлен тем, сколь чадолюбивыми были все русские. Когда какой-нибудь молодой отец семейства из наших показывал фото своих детей, его тут же окружало порой не одно украинское семейство со светящимися лицами и возгласами: «Маленькие, маленькие!» У нас никогда не появлялось чувства, что мы находимся во вражеской стране, когда мы входили в какой-нибудь крестьянский дом. Повсюду нас принимали вполне дружески.
Когда я однажды, двигаясь для рекогносцировки местности впереди войск на вездеходе вместе с моим адъютантом и Хайном, заехал в расположенное в живописном зеленом месте село, то узнал там, что русские войска оставили его час назад и мы оказались первыми немцами, которых местные жители увидели в лицо. Нам показалось нецелесообразным сразу отправиться дальше. Мы остановились в одном из крестьянских домов, намереваясь дождаться наших главных сил, на подход которых рассчитывали через полтора часа. В доме жили только две женщины, мать и дочь, одной из которых было ближе к сорока, а другой около восемнадцати лет. Они тут же принялись прихорашиваться, совершенно не стесняясь нашего присутствия. Движения их были столь красивыми, что мы буквально не могли оторвать от них взглядов, увидев и то, что нам не полагалось бы видеть. Под конец они даже набрали воду в рот и принялись прыскать ею на поднятые руки и протирать ими лицо и шею. Когда же затем они предстали перед нами в белых с вышивкой народных одеждах, мы нашли их воистину прелестными. Мы решили угостить их, они добавили и свои домашние припасы. Хайн приготовил обед из пайковых консервов, женщины выставили на стол вишни и мед, которые я по знакомому мне балканскому рецепту смешал, сделав вкусный десерт. Обедая, мы живо общались. Разумеется, женщины не знали ни слова по-немецки, да и наши познания в русском или украинском не отличались широтой. Тем не менее просто удивительно, сколь много можно выразить несколькими словами, произнося их в различных вариациях и дополняя международным языком жестов. Внес в разговор свою долю и я со своим ломаным болгарским, с которым познакомился на Первой мировой войне.
Наше живое общение было нарушено криками местных жителей, которые раздались вскоре после появления первых германских частей. Мой адъютант сказал: «Эти идиоты, конечно, снова увели не ту корову из стойла» – и вышел, чтобы навести порядок.
– Я так и думал, – объяснил он, вскоре вернувшись. – Здесь ни в коем случае нельзя уводить личный скот. У каждого крестьянина есть только одна корова, и это его самое дорогое достояние. Даже русские войска никогда не осмелятся отобрать у крестьянина его личную корову. Та небольшая собственность, которая еще есть, свята. Я приказал солдатам поставить корову обратно в стойло и взять другую, из колхозного стада. Спокойствие тотчас же было восстановлено. Что будет с колхозными коровами – крестьянам абсолютно все равно.