Британские писатели склонны говорить только о первом, а американцы – только о последнем, тогда как следует принимать во внимание и то и другое.
Резюмируя: американский 44-пушечный фрегат был настоящим фрегатом по построению и вооружению, правильно рассчитанным, сильнее 38-пушечного фрегата примерно в соотношении 44 к 38 и по силе не превосходил 18-фунтового фрегата настолько, насколько последний превосходил фрегат с 12-фунтовыми орудиями. Они никоим образом не были линейными кораблями, но они превосходили любые другие фрегаты на плаву, и, что еще более важно, их экипажи и командиры были лучше, чем у среднего фрегата любого другого флота. Лорд Кодрингтон говорит: «Но я хорошо знаю, что система фаворитизма и местной коррупции преобладают настолько, что многие люди, которых следует уволить со службы, продвигаются по службе и остаются на руководящих должностях, и, хотя такова практика, можно ожидать, что несколько выбранных за их заслуги американцев продолжат свои успехи, кроме тех случаев, когда они встречаются с нашими лучшими офицерами на равных»[34]. Небольшой размер нашего военно-морского флота, вероятно, в определенной степени эффективно поддерживал его на высоком уровне, но это не единственное объяснение, как видно по небольшому и бедному флоту Португалии. Вместе с тем чемпионы или элита большого флота должны быть лучше, чем чемпионы маленького флота[35].
Опять же, вооружение как американских, так и британских кораблей состояло из орудий трех очень разных типов. Первое, или длинноствольное, орудие было чрезвычайно длинноствольным и толстоствольным по сравнению с каналом его ствола и, следовательно, очень тяжелым, оно обладало очень большой дальностью стрельбы и калибром от 2 до 42 фунтов. Обычными калибрами нашего флота были 6, 9, 12, 18 и 24. Вторым типом была карронада, короткая легкая пушка большого калибра, по сравнению с длинноствольной пушкой того же веса она выстреливала гораздо более тяжелое ядро на гораздо меньшее расстояние. Основными калибрами были пушки 9, 12, 18, 24, 32, 42 и 68 фунтов, причем первые и последние практически не применялись на нашем флоте. Третьим видом была колумбиада, промежуточная ступень между первыми двумя. Таким образом, видно, что орудия одного типа никоим образом не соответствуют орудиям другого типа того же калибра. В качестве грубого примера, 12-фунтовая длинноствольная пушка, 18-фунтовая колумбиада и 32-фунтовая карронада будут примерно эквивалентны друг другу. Эти орудия устанавливались на два разных типа судов. Первый был гладкопалубный, то есть у него была единственная прямая открытая палуба, на которой были установлены все орудия. В этот класс входили один тяжелый корвет («Адамс»), корабельные шлюпы и бриг-шлюпы. Через порт для носового орудия с каждой стороны на каждом из них было установлено длинноствольное орудие, остальные их орудия были карронадами, за исключением «Адамса», у которого все орудия были длинноствольными. Над ними шли фрегаты, чья орудийная палуба была прикрыта сверху другой палубой, на носовой и кормовой частях (полубаке и квартердеке) этой верхней открытой палубы также устанавливались орудия. Все орудия на главной палубе были длинноствольными, за исключением «Эссекса», у которого были карронады, на квартердеке устанавливались карронады, а на полубаке тоже карронады с двумя длинноствольными носовыми орудиями.
Когда два корабля с одинаковым вооружением сражались друг с другом, легко понять сравнительную силу, просто сравнив вес бортовых залпов, причем каждая сторона имела почти одинаковое соотношение длинноствольных орудий и карронад. Для такого бортового залпа мы берем половину орудий, установленных обычным образом, а все пушки устанавливались на шкворнях или сдвигались. Таким образом, у Перри было 54 орудия против 63 у Барклая, все же каждый представил 34 в залпе. Опять же, на каждом британском бриг-шлюпе было установлено по 19 орудий, из них 10 в бортовом залпе. Помимо этого, на некоторых кораблях через бортовые порты проходят носовые или кормовые орудия, ни одно из которых не может быть использовано в бортах. Тем не менее я включаю их как потому, что они работают примерно в равном количестве случаев против каждого флота, так и потому, что иногда они были невероятно эффективны. Джеймс исключает носовое орудие «Терьера», на самом деле он должен был включить и его, и его собрата, так как они нанесли больше урона, чем все бортовые орудия, вместе взятые. Опять же, он исключает носовые орудия «Эндимиона», хотя в бою они оказались неоценимыми. Тем не менее он включает носовые орудия «Энтерпрайза» и «Аргуса», хотя первые, вероятно, не стреляли. Поэтому для сравнения силы бортового залпа я возьму на борт половину стационарных плюс все подвижные орудия.
34
Чтобы показать, что я не цитирую источник, настроенный в нашу пользу, я приведу мнение сэра Эдварда Кодрингтона о лучшем классе нашей деревни: «Любопытно наблюдать враждебность, царящую здесь среди так называемого избранного общества, которое, я думаю, здесь более неправильное, чем в любой другой стране, где я когда-либо был. Их виги и консерваторы – демократы и федералисты, и может показаться, что ради того, чтобы дать волю той жгучей ненависти, которая отличает характер янки, каждый джентльмен (Боже, храни это понятие), который вступает во владение собственностью, принимает политическое кредо, противоположное кредо его ближайшего соседа».
35
Говоря о тоннаже, я хотел бы получить больший авторитет, чем Джеймс, для британской стороны вопроса. Он настолько озлоблен, что невольно вызывает недоверие к своим суждениям. Так, говоря о пленении «Пингвина», он, стремясь показать, что потери «Хорнета» были больше, чем он признавал, говорит: «Несколько тяжелораненых были выброшены за борт, потому что хирург побоялся производить ампутации по причине отсутствия у него опыта» («Морские происшествия»,
с. 492). Что же могло заставить писателя выступить с таким глупым обвинением? Каким бы развратным и жестоким ни был капитан Биддл, он, конечно же, не бросил бы своих раненых живыми из страха, что они могут умереть. Опять же, в т. VI «Истории» на с. 546, он говорит: «Капитан Стюарт приказал раскрасить „Киану“ так, чтобы он напоминал 36-пушечный фрегат. Цель этого состояла в том, чтобы возвеличить его подвиг в глазах изумленных жителей Бостона». Каким бы искусным художником ни был капитан Стюарт и как бы ни было велико восторженное ротозейство бостонцев, «Киану» (которая, кстати, пошла в Нью-Йорк, а не в Бостон) нельзя было раскрасить так, чтобы она выглядела как 36-пушечный фрегат, точно так же, как шхуну нельзя было раскрасить, чтобы она выглядела как бриг. Примеры злобы, подобные этим двум, постоянно встречаются в его работе, и очень трудно отделить факты от суждений. Я всегда полагаюсь на британские официальные отчеты, когда они доступны, за исключением случая с «Явой», в котором они кажутся искаженными. То, что так иногда случалось с британскими официальными отчетами, свидетельствуют как Джеймс (т. IV, с. 17), так и Брентон (т. II, с. 454, примеч.). Из «Мемуаров адмирала Брока» мы узнаем, что его публичное письмо ошибочно в ряде деталей. См. также любую из многочисленных биографий лорда Дандональда, героя битвы маленького Спиди. Очень жаль, что британцы перестали публиковать официальные отчеты о своих поражениях, это не могло не вызвать неприятных подозрений.
Может быть, здесь следует еще раз упомянуть, что обвинения Джеймса на самом деле не умаляют интереса, связанного с войной, и ее ценности для целей изучения. Если, как он говорит, американские командиры были трусами, а их экипажи ренегатами, то стоит усвоить урок, что хорошая подготовка сделает таких людей способными победить храбрых офицеров с верными экипажами. И почему у британцев были такие плохие средние экипажи, как он утверждает? Он говорит, например, что у «Явы» он был необычайно плох, однако Брентон говорит (т. II, с. 461), что он был похож на «большинство наших экипажей». Стоит пояснить, почему такой экипаж вообще был лучше французского и хуже американского.