Критика лорда Говарда Дугласа по поводу этого столкновения кажется весьма справедливой. Он говорит, что «Президент» очень хорошо открыл стрельбу из носовых орудий (на самом деле американцы, похоже, лучше прицеливались и добивались большего успеха из этих орудий, чем британцы со своими кормовыми орудиями), но что он потерял так много позиций из-за рыскания и нанесения безвредных бортовых залпов, что позволил противнику сбежать. Конечно, если бы не время, которое было потеряно впустую, коммодор шел бы рядом со своим противником и судьба маленького 36-пушечника была бы решена. Однако следует помнить, что только разрыв орудия на борту «Президента», вызвавший такое ужасающее смятение и потери и, что особенно пагубно, выведший из строя коммодора, дал «Бельвидере» хоть какой-то шанс спастись. Во всяком случае, независимо от того, заслуживает или нет порицания американский фрегат, капитан Байрон и его команда в высшей степени заслуживают похвалы за мастерство, с которым обслуживались их орудия и производился ремонт, за хладнокровие, с которым были приняты меры к спасению, и мужество, с которым они сопротивлялись столь превосходящей силе. В данной ситуации капитан Байрон показал себя таким же хорошим моряком и таким же храбрецом, каким он впоследствии оказался гуманным и великодушным противником, когда участвовал в блокаде Чесапика[40].
Это было не очень благоприятное начало военных действий для Америки. Потеря «Бельвидеры» была не единственным поводом для сожаления, поскольку расстояние, которое преследователи сбили с курса, вероятно, спасло Серебряный флот. Когда «Бельвидера» была впервые обнаружена, коммодор Роджерс находился на 39°26′ северной широты и 71°10' западной долготы, в полдень того же дня «Талия» и ее конвой находились на 39° северной широты и 62° западной долготы. Не преследуя «Бельвидеру», американцы, вероятно, столкнулись бы с Серебряным флотом.
Американская эскадра достигла западной окраины Ньюфаундлендских отмелей 29 июня, а 1 июля, немного восточнее отмелей, наткнулась на большое количество скорлупы орехов какао, апельсиновых корок и т. д., которые вселяли в каждого большие надежды догнать добычу. 9 июля «Хорнет» захватил британского капера на 45°30’ северной широты и 23° западной долготы, и его капитан сообщил, что накануне вечером он видел ямайцев, но больше о них ничего не было слышно или видно, и 13 июля, находясь в двадцати часах пути от Ла-Манша, коммодор Роджерс неохотно повернул на юг и 21 июля достиг Мадейры. Оттуда он пошел к Азорским островам и через Большую Ньюфаундлендскую банку домой, потому что на кораблях было много заболевших. 31 августа он прибыл в Бостон после очень неудачного плавания, в котором выиграл всего семь призов, все торговые суда, и отбил одно американское судно.
3 июля «Эссекс», 32 орудия, капитан Дэвид Портер, вышел из Нью-Йорка. Как уже упоминалось, корабль был крайне неэффективно вооружен, практически на сто процентов карронадами. Это оставляло его на милость любого фрегата с длинноствольными орудиями, который мог держаться на расстоянии нескольких сотен ярдов, но, несмотря на ходатайства и протесты капитана Портера, ему не разрешили сменить вооружение. 11 июля в 2 часа ночи на 33° северной широты, 66° западной долготы «Эссекс» столкнулся с 32-пушечной «Минервой» капитана Ричарда Хокинса, сопровождавшей семь транспортов, в каждом из которых находилось около 200 солдат, следовавших из Барбадоса в Квебек. Конвой шел открытым строем и при тусклой луне подошел «Эссексу» и оттеснил транспорт № 299 со 197 солдатами на борту. Взяв в плен солдат, капитан Портер отошел к конвою, ожидая, что капитан Хокинс выйдет и сразится с ним, но последний этого не сделал, держа конвой в тесном строю вокруг себя. Все транспорты были вооружены, и на них было еще в общей сложности 1200 солдат. Поскольку «Эссекс» мог сражаться только в ближнем бою, эти превосходящие силы сделали для него безнадежной попытку уничтожить «Минерву». Его карронады можно было задействовать на короткой дистанции, чтобы они были эффективны, и, конечно, было бы безумием врезаться прямо посреди конвоя и подвергать себя опасности быть взятым на абордаж в пять раз большим количеством людей. «Минерва» имела на три орудия меньше с каждого борта, а на спардеке несла 24-фунтовые карронады вместо 32-фунтовых, и, кроме того, имела на 50 человек меньше, чем «Эссекс», у которого в этом походе было около 270 человек, с другой стороны, ее основная палуба была вооружена длинноствольными 12-фунтовыми орудиями, так что трудно сказать, правильно ли она поступила, отказавшись от боя. Она была той же силы, что и «Саутгемптон», капитан которого сэр Джеймс Лукас Йео впоследствии бросил вызов Портеру, но так и не назначил место встречи. В случае встречи преимущество на кораблях с таким радикально различным вооружением было бы у того капитана, которому удалось перехитрить другого и вести бой на наиболее удобном для себя расстоянии. На дальней дистанции либо «Минерва», либо «Саутгемптон» обладали бы огромным превосходством, но, если бы Портер смог ухитриться подойти на пару сотен ярдов или, еще лучше, к абордажу, его превосходство в весе металла и количестве людей позволило бы ему захватить любой из них. Экипаж Портера был лучше подготовлен к абордажу, чем почти у любого другого американского коммандера, и, вероятно, ни один из британских фрегатов на американском боевом дежурстве, кроме «Шаннона» и «Тенедоса», не имел бы шанса с «Эссексом» в рукопашной схватке.
40
Даже «Найлз», беспринципно ожесточенный по отношению к британцам, отдает должное человечности капитанов Байрона и Харди, которая, безусловно, сияет по сравнению с некоторыми скорее пиратскими похождениями последователей Кокберна в Чесапикском заливе.