Собравшиеся в зале ожидали появления Дэвида Гривса, представителя «зелени», который должен был снабдить их самой последней информацией и дать окончательное добро на начало операции. После чего они получат возможность задавать любые вопросы, и собрание превратится в «китайский парламент», когда любой присутствующий, вне зависимости от звания, имеет право голоса.
Появившийся Гривс подошел к трибуне и оглядел зал.
— Джентльмены, теперь у нашего противника имеется имя, — объявил он несколько театрально. — Наркотик называют на улице «нирваной».
Во время наступившей паузы по его губам проскользнула тонкая и грустная усмешка.
— Для тех из вас, кто не знаком с религиями и мистическими верованиями Востока, поясняю, что этим понятием буддисты обозначают состояние высшего духовного умиротворения. Ирония состоит в том, что у этого наркотика прямо противоположный эффект.
— Вы имеете в виду, что он действует как сильное слабительное? — выкрикнул Тед Бреннон, вызвав взрыв хохота в зале.
Майор Андерсон уничтожил его взглядом. Пока Гривс не закончил своего выступления, он правил в зале в силу своего звания. Любые выкрики были допустимы лишь позже, когда открывался «китайский парламент».
Гривс не обратил никакого внимания на реплику.
— Хотя время у наших ученых было ограничено, им удалось установить в ходе испытаний, что употребление этого наркотика повышает уровень прирожденной агрессивности на пятьдесят-шестьдесят процентов, — продолжал он, как если бы его не прерывали. — Иными словами, по меньшей мере в полтора раза возрастает шанс того, что под воздействием этого наркотика любой человек способен совершить акт насилия, даже садизма. Естественно, эти грубые прикидки теряют всякий смысл, если наркоман изначально обладает склонностью к насилию. Хуже того, в этом случае возможные последствия вообще не поддаются оценке. Если же принимать этот наркотик регулярно, наркоман может прибегать к актам насилия просто ради того, чтобы себя показать, либо на постоянной основе.
Карни поднял руку, чтобы привлечь внимание Гривса.
— В какой форме производится наркотик и как его принимают? — спросил он.
Гривс знал, какой следовало дать ответ.
— Сейчас, насколько нам известно, наркотик выпускают в форме пилюли. Основные химические компоненты скрыты под безвредной и безвкусной оболочкой. Однако, поскольку это вещество действует и в минимально малых дозах и чрезвычайно легко усваивается, его можно производить и в форме крупинки.
Карни воспринял информацию стоически, хотя, по его разумению, это был наихудший вариант. Среди подростков, в первую очередь малолеток, ищущих острых ощущений, пилюли пользовались особым спросом. Модные в последнее время наркотики подобно «экстазу» быстро завоевали новые рынки лишь потому, что целому новому поколению молодых людей не льстила перспектива колоться шприцами или вдыхать «крэк». Пилюлям и крупинкам можно было придать облик «чистых» наркотиков, и они легко могли войти в моду.
Положение осложнялось тем, что даже при умеренных возможностях производства выпускать пилюли было легче и быстрее, а распространять и того проще. К тому же крайне трудно вскрыть всю сеть распределения, поскольку нельзя было воспользоваться знаниями и опытом, накопленными в борьбе с наркоманией, где потребители использовали шприцы.
Пока Карни раздумывал над этими проблемами, Гривс продолжал брифинг.
— Мы практически уверены, что наркотик изобрели в Германии, и первоначально именно оттуда контролировалось его распространение на Европейском континенте, — говорил он. — Но сейчас все изменилось. Теперь это вещество начали производить повсеместно.
Гривс сделал паузу перед тем, как подойти к главному в своем сообщении.
— А вот вам и хорошая новость, джентльмены, — объявил он наконец. — Как нам кажется, удалось обнаружить одну из лабораторий, которая находится на заброшенной ферме в графстве Норфолк. Ваша первая задача — прикрыть эту лабораторию.
Гривс сошел с трибуны, давая понять, что поведал все, что собирался сказать. Теперь можно было задавать любые вопросы.
Поднялся майор Андерсон.
— Но согласитесь, что этим должна бы заняться полиция? — возразил он. — Ведь если мы возьмемся за дело, это все равно что колоть орехи паровым молотом.
Гривс мрачно покачал головой.
— Немецкая полиция при полном вооружении попыталась провести сходную операцию больше двух недель назад, — сказал он. — Они потеряли пятерых, и мы не желаем так же рисковать. Кроме того, у вас есть шанс попробовать свои силы. Будем надеяться, что эта операция послужит предупреждением для ублюдков, занимающихся грязным бизнесом, и они поймут, что им не приходится рассчитывать на мягкое обращение. Надежда, конечно, слабая, но может быть, нам удастся их настолько запугать, что они откажутся от планов обосноваться в Соединенном Королевстве, и таким путем мы избавимся от кучи неприятностей в будущем.
— Короче говоря, речь, по сути, идет о том, чтобы натравить одну банду психопатов на другую? — поинтересовался Красавчик без тени улыбки.
Его вопрос вызвал бурю протестов и негодования.
— Ты о себе говори, Красавчик, — выкрикнул Абердин Ангус. — У меня с психикой все в порядке, не хуже других.
Это утверждение стали дружно оспаривать, и кое-кто не преминул указать, что Красавчик сидел рядом с Фатальным Валлийцем, а тут уж не было спора — мозгов у него как у клопа. Возражения Валлийца, попытавшегося защититься, потонули в хоре обвинений, среди которых звучало и напоминание о скотоложстве и прочих прегрешениях, обычно адресуемых жителям Черных гор.
Майор Андерсон не вмешивался, позволив солдатам обменяться приличествующими моменту шутками. Такова была традиция или, если можно так сказать, одна из сторон жизни САС, которая предписывала обмен глупостями по окончании брифинга. Покинув свое место, майор подошел к Карни, сидевшему рядом с Уинстоном.
— Послушай, ты у нас здесь самый грамотный по части наркомании, — сказал он. — Какого черта нужно этим ребятам, которые глотают всякую дрянь и теряют человеческий облик? Этого я никак не могу понять.
Карни в ответ лишь пожал плечами. Такой вопрос ему задавали в прошлом много раз, но до сих пор он не мог дать на него вразумительного ответа.
— А почему бы и нет? — возразил он. — Они уже многие годы занимаются не меньшими глупостями. К примеру, вкалывают в вену всякое дерьмо, хотя знают, что губят свое здоровье и не смогут потом избавиться от дурной привычки. Или принимают амфетамин, а в результате их мозги станут напоминать сыр в дырочках. Или уходят в сновидения, заполненные кошмаром и безумством, — заключил он. Потом сделал паузу, чтобы его слушатели усвоили сказанное. — Так почему бы им не попробовать новый наркотик? Он особо привлекателен для тех, кто приходит почти в экстаз от насилия и буквально рожден для 90-х годов. Достаточно посмотреть на разбушевавшихся футбольных болельщиков.
Андерсон вцепился в него злыми глазами.
— Ты, парень, большой циник, не правда ли? — заметил он.
Карни только горько ухмыльнулся.
— Скажем так, майор, вы сражались на своей территории, а я — на своей.
На это нечего было ответить, подумал Андерсон, вспомнив те ночи, когда он патрулировал улицы в кварталах Шэнкилл-роуд. Едва заметно кивнув, он отвернулся и прошел к Гривсу, чтобы получить дополнительную информацию о местонахождении лаборатории, где, как предполагалось, производили наркотики.
Карни обратился к Уинстону.
— Ну и в какое место я здесь вписываюсь?
Уроженец Барбадоса в ответ только ухмыльнулся.
— Твое место там, где тебе нет места, — жестко сказал он. — Эта прогулка сугубо для нас, а мы, как знаешь, выступаем под девизом «Слава или смерть».