Я освободил пулемет из крепления, взял его в правую руку и по-женски уселся на коляску. В трехстах метрах от неприятеля наши водители заложили крутой левый вираж, и меня, как на учениях, центробежной силой вынесло в сторону. Несмотря на неприятный удар пулеметом по ребрам, приземление в целом прошло удачно. Антек тоже приземлился благополучно и пополз ко мне по-пластунски. Я же открыл огонь, прикрывая отход мотоциклов, поскольку это был самый опасный момент. В результате все окончилось благополучно – мы не потеряли ни одной машины.
Первая часть атаки проходила согласно плану, однако противнику вскоре удалось опомниться от неожиданности – когда третий взвод попытался под огневым прикрытием остальных взводов броситься вперед, то попал под такой убийственный неприятельский огонь, что вынужден был залечь, понеся большие потери. Командиру роты ничего не оставалось, как отдать приказ:
– Окопаться!
Весь день рота пролежала как приколотая под нестерпимо жаркими лучами солнца. Русские непрерывно плевались из своих проклятых минометов. Казалось, что эти дьявольские штуки притащил с собой каждый третий из них. Мы же открывали ответный огонь только тогда, когда иваны начинали передвигаться на высоте слишком нахально. Вдобавок к минометному обстрелу и нестерпимой жаре добавились и русские истребители, которые подобно шершням то и дело появлялись в небе, ведя ураганный огонь по наземным целям. Всех, особенно раненых, мучила жажда, и мы едва дождались темноты, когда нас отвели назад.
На следующее утро противник неожиданно исчез, и мы в пешем порядке бросились его преследовать. Нам приказали прочесать поле с подсолнухами, и мы, не теряя друг друга из виду, продирались сквозь высокие стебли. В авангарде шло наше отделение, и когда поле наконец кончилось, то впереди показались русские.
– Они сдаются! – восторженно закричал Винклер.
И действительно, к нам стали нерешительно приближаться коричневые фигуры с поднятыми руками. Винклер двинулся им навстречу. Повесив автомат себе на шею, он остановился перед ними и дружески улыбнулся. Русские тоже улыбнулись в ответ, правда несколько неуверенно. Тогда Винклер протянул им пачку сигарет, и лица русских солдат прояснились. Многие из них потянулись за сигаретами, послышались одобрительные возгласы, и завязалась оживленная беседа.
Это общение привело к неожиданным результатам – вначале на опушке близлежащего леса появились отдельные фигуры, а затем из видневшегося вдалеке села – целые подразделения. Мы, естественно, схватились за оружие, но русские солдаты из передового отряда, которые выкурили с Винклером «трубку мира», отчаянно замахали руками, прося нас не стрелять.
В результате мы без боя вошли в село, затем подтянулись обозы, а почти пятьсот пленных отправились в тыл. Похоже, они сами расправились со своим комиссаром, труп которого остался лежать на сельской улице. Однако не исключено, что он покончил жизнь самоубийством.
Возле железной дороги Кривой Рог – Днепропетровск, 20 августа 1941 года
Русские каждый раз повторяли с нами игру в кошки-мышки. Вот и в тот день мы преследовали их уже битых два часа.
– Почему нам приходится действовать в одиночку? Где же танки? – пожаловался Антон Антек старшему стрелку Пшибыльскому.
– Антек, дружище! Здесь неподходящая местность для танков, – ответил тот. – Кругом балки да болота. Сейчас, когда зарядили дожди, даже открытый вездеход нашего командира роты не везде тут пройдет.
И действительно, каждый шаг по размякшей пашне давался с невероятным трудом, и если бы сапоги на распухших ногах не сидели так плотно, то они давно потерялись бы в грязи.
Обер-фельдфебель Хильски решил сориентироваться и достал свою карту. Поводив по ней пальцем, он изрек:
– Нам пехать еще шесть километров, а через два часа начнет темнеть.
– Шесть километров! Уж не являются ли они теми самыми резиновыми километрами, о которых вы столько рассказывали, господин обер-фельдфебель? – язвительно спросил Нольте.
– Нольте, не пори чепухи! – раздраженно поставил его на место Хильски и, обращаясь ко всем, добавил: – Не могу ничем помочь, ребята. Потерпите еще немного!
– Быстрее не могу, у меня ведь нет крыльев, – в изнеможении простонал я и в следующее мгновение оказался лежащим в мягкой, пропитанной влагой грязи.
Залегла и вся рота – обрушившийся на нас град снарядов явно указывал на то, что русские собираются оказать сопротивление. Пять минут через наши головы в ответ стреляла немецкая артиллерия, а потом поступил приказ атаковать.