Они довольно серьезно, но недолго поспорили с археологом — тот хотел ехать вместе с Гроувнором. Но в конце концов Корита уступил, согласившись остаться, чтобы охранять их опорный пункт.
На этот раз нельзя было передвигаться с прежней скоростью. Вынужденная медлительность раздражала Гроувнора, но в то же время позволила ему замечать те изменения, которые произошли со времени первой атаки на корабль.
Бесчувственных тел теперь встречалось меньше. Гроувнор понял, что большинство из тех, кого гипнотический удар вверг в глубокий сон, теперь самостоятельно вышли из него. Это было характерно при массовом гипнозе. Теперь они подвергались на его основе другой стимуляции. К несчастью, приходилось думать, что длительное время подавляемые импульсы теперь управляли их поступками. И люди, которые в нормальных условиях лишь недолюбливали друг друга, в мгновение ока стали испытывать кровную ненависть.
И самым страшным тут было то, что они сами не осознавали происшедших в них перемен. Их мозг оказался загружен тем, о чем его владелец и не подозревал. На него теперь можно было воздействовать без труда — как в случае с атакой инопланетян. И в каждом случае каждый был убежден, что поступает в полном согласии с собственными убеждениями.
Дверцы лифта открылись на этаже, где находился контрольный пульт, Гроувнор выглянул наружу и тут же нырнул обратно. Огнемет заливал пламенем весь коридор. С шипением плавились металлические стены. Сквозь щель между створками он заметил три мертвых тела. Пока он выжидал, прогремел сильный взрыв. В то же мгновение пламя исчезло. Голубой дым заполнил помещение, возникла удушающая жара. Однако через несколько секунд дым и жар исчезли. Значит, вентиляционная система еще работала.
Гроувнор осторожно выглянул из лифта. Поначалу коридор казался пустым. Потом он увидел Мортона, полускрытого выступом стены всего в паре десятков шагов от него. Почти одновременно и директор заметил Гроувнора и поманил к себе. Гроувнор заколебался, но решил рискнуть. Он вытолкнул свою тележку в коридор и стрелой проскочил полосу обстрела. Директор энергично приветствовал его.
— Вы как раз тот человек, которого мне не хватало, — заявил он. — Необходимо перехватить управление кораблем у капитана Лича, прежде чем Кент организует атаку на нас.
Взгляд Мортона был спокойным и вполне разумным. У него был вид человека, сражающегося за правое дело. Казалось, ему и в голову не приходило как-то объяснить свое заявление, и он просто продолжил:
— Ваша помощь мне особенно нужна в борьбе против Кента. Они притащили сюда какие-то химические вещества, о которых я прежде не слышал. Однако наши вентиляторы отогнали газ на них же, и теперь они заняты оборудованием каких-то своих вентиляторов. Но главная наша проблема — время: успеем ли мы расправиться с капитаном Личем, прежде чем Кент введет в бой свои силы…
Время было и проблемой Гроувнора. Как бы невзначай он поднес свою левую руку к правому запястью директора и коснулся реле, которое ведало отражателями направленных мыслей. Он направил отражатели на Мортона и сказал:
— У меня есть план, сэр. Полагаю, он будет достаточно эффективным в борьбе с противником.
Он замолчал. Мортон опустил глаза, затем сказал:
— Вы привезли сюда регулятор, он включен. Для чего это вам понадобилось?
В первое мгновение Гроувнор подумал, что следует все объяснить. Он рассчитывал, что Мортон не лучшим образом разбирается в энцефалорегуляторах, но теперь его надежды не оправдались, а он все же должен был попытаться использовать прибор, хотя и без эффекта неожиданности.
— Да, я хочу использовать эту машину, — произнес он натянуто.
Поколебавшись, Мортон заметил:
— Мысли, которые вы передаете непосредственно в мой мозг, весьма любопытны… — Он умолк. Лицо его оживилось. — Надо же, — сказал он, — а это здорово. Если вы способны передать известие, что мы атакованы инопланетянами… — Неожиданно он замолчал, явно что-то прикидывая в уме. — Капитан Лич дважды пытался вступить со мной в переговоры. Теперь мы сделаем вид, что согласны, и вы отправитесь к ним со своей машиной. По вашему знаку мы кинемся на них. Вы же понимаете, я и не собираюсь вступать в переговоры ни с капитаном Личем, ни с Кентом — это только маневр для сохранения корабля. Полагаю, вы это оцените, — с достоинством заключил он.
Гроувнор обнаружил капитана Лича у контрольного пульта. Командир приветствовал его довольно дружелюбно.
— Эта борьба между учеными поставила нас, военных, в сложное положение, — признался он. — Защищая контрольный пульт, мы хоть в какой-то степени исполняем свой долг, — он грустно покачал головой. — Естественно, ни о чьей победе, кроме военных, и речи быть не может. В конечном счете, мы, военные, готовы пожертвовать собой, но не допустить, чтобы победила та или другая группировка.