За несколько дней до смены наши офицеры, собрались ехать решать какие-то свои вопросы со штабом ЦАДАЛя. Мы пристроились к ним, чтобы закупиться дешевым "Мальборо" "местного разлива". Сигареты здесь стоили в три раза дешевле, чем в Израиле, правда, качество было соответствующее. Но за то на сигаретных пачках не печатали надписи "Минздрав предупреждает...".
Колонна состояла из двух здоровенных бронированных "Мерседесов", чтобы не привлекать внимание военной техникой. Надо заметить, что и наши, и цадальники предпочитали ездить по не боевым делам на "Мерседесах", которых здесь было огромное количество, все старые, 70-ых - 80-ых годов, но на ходу. Многие были бронированные, с толстыми не открывающимися стеклами.
С нами за компанию напросился Киса. Кису звали Сашок, и он служил минометчиком. Кадр это был уникальный, типичная карикатура на еврея. Высокий, сутулый, в очках С толстыми стеклами, на горбатом, вечно сопливом носу. Форма на нем висела мешком и болталась, как на вешалке. Но зато его шестидесятимиллиметровое минометное хозяйство всегда блестело. Да и мину он, говорят, мог положить в баскетбольное кольцо. Однако главное его достоинство заключалось в том, что он неплохо пел и играл на гитаре. Кличку Киса Сашок получил после того, как выменял у кого-то из местных двухпудовую гирю. Чтобы уровнять "весовые категории", лишний вес с нее он просто спилил ножовкой и теперь по утрам тягал кастрированную гирю, накачивая мышцы. Киса не курил и на наш вопрос, зачем он едет, пробурчал что-то невнятное.
Взводный в это время находился на дежерстве. Мы как раз рассаживались по машинам, когда он показался в дверях бункера.
- Бехия-я-я-ят абук!* - возмутился Боаз, - Не вздумайте оставить своего командира без курева!
Леха успокоил лейтенанта, пообещав закупиться на его душу тоже.
Мы дружно передернули затворы и поехали. Поездка прошла без приключений. Приближаясь к базе цадальников, мы проехали через позиции их артиллерии. Пушки М-46 стояли в капонирах, похожие на динозавров, уставив в небо длиннющие стволы, увенчанные набалдашниками дульных тормозов.
Пока мы ходили за сигаретами, Киса не терял времени даром. Подойдя к машине, нагруженные куревом, мы увидели, что он осторожно ставит в багажник зеленые снарядные ящики.
- Что это? - спросил Мишаня, заглядывая в багажник.
"Мины..." - нехотя пробурчал Сашок себе под нос. "Ты че Киса, охренел?! Нах... тебе мины?! Своих мало?"
"Эти игольчатые..." - пробубнил Сашок. Оказалось, что он решил попробовать пострелять игольчатыми минами (флашет-мины, которые вместо осколков разбрасывают сотни иголок). Для этого он выменял три ящика мин, которые собирался везти в багажнике. Уговаривать нас пришлось минут двадцать, ведь сдетонируй они, небо нам бы показалось с овчинку. Но все обошлось, и Сашок, очень довольный, пообещал выставить бутылку, когда приедем домой.
Когда мы вернулись, оказалось, что на базе случился аврал. Прорвало водопровод, несколько комнат в бункере затопило, в том числе, одно из помещений в оружейке.
Нас сразу же припахали перетаскивать боеприпасы. Мы с Габассо носили ящики с выстрелами для РПГ. Один из ящиков совсем прогнил, пришлось выложить его содержимое. К стенке пустого ящика приклеилась выцветшая бумажка. На ней можно было, различить расплывшуюся фиолетовую печать и подпись: упаковщица Петрова, 1982 г.
"Вот такой привет из СССР", подумал я.
Вечером озверевшие командиры провели с нами разъяснительную беседу. Накануне двух пацанов танкистов поймали за игрой в "Ицика". Это игра в "русскую рулетку", только вместо револьвера используют автоматическую винтовку. После принятия на вооружение М16, она прочно прижилась в боевых подразделения ЦАХАЛя. "Играют" в нее так так: в М16 вставляется легко ходящий магазин, затвор клинится в заднем положении, затем, одновременно нажимается, задвижка освобождающая затвор и кнопка фиксирующая магазин. При этом, винтовка держится на весу, так, чтоб магазин мог спокойно выскользнуть.
Освобожденный затвор скользит вперед, магазин выпадает. Затем винтовка наводится на желаемую часть тела, а курок спускается. Смысл заключается в том, успел затвор дослать патрон в ствол или не успел.
Сейчас, я понимаю, что это, мягко говоря, глупость, но тогда, в девятнадцать лет я не видел в "Ицике" ничего предрасудительного.
Армия старалась изжить эту игру всеми способами. Нас каждый раз пугали страшными карами, но всегда находился умник, бросавший: "Вам что, слабо?!". А другой умник доказывал, как ему "не слабо". Теперь горе-танкистов ждал суровый суд и вонючая камера "Келе арба" - четвертой армейской тюрьмы, где отбывали наказания за подобные провинности.