Во второй половине дня, когда мы осматривали какую-то машину, высоко, над нами протарахтели два "апача". Зависнув над городом, они саданули вниз ракету, потом еще одну. Шарахнуло так, что даже нас тряхнуло. "Апачи" неторопливо развернулись и поплыли обратно. Через пол часа, по радио в выпуске новостей передали, что израильские ВВС ликвидировали в Дженине руководителя местного отделения террористической организации "Хамас".
Вечером приехал Халед на своей скорой помощи. Долго ругался и рассказывал, как жилось раньше, когда он работал врачом в частной клинике, и какая жизнь пошла после того, как начался этот дурдом. Я молча слушал его крик души, а Зорик стал спорить: "Вы же сами этого Арафата выбрали!"
Халеда прорвало на полчаса: "Кто выбрал?! Кто нас спросил? Вы же с ним сами договорились, сами его нам на голову притащили! А, чего теперь вспоминать, дело прошлое", - проворчал он, садясь в свою колымагу.
На утро приехал Мишаня, сел на бетонное ограждение и трепался с нами, пока толпа рабочих и колонна машин продавливалась сквозь блокпост. Вдруг в очереди послышались возмущенные гудки, вдоль ряда машин внаглую пер белый мерседес прямо на нас. Мы шарахнулись за бетонные стенки, Мишаня тоже кувырнулся на землю, лязгнув затвором. "Уакеф!" (стой араб.), - закричал Зорик, но водила не слыша его, притормозил и втиснулся в очередь первым. Из-за руля медленно вылез долговязый парень в мятом белом костюме, он опасливо покосился на дула винтовок и что-то сказал на арабском, хамовато улыбаясь при этом. "Че он там несет?" - произнес Мишаня голосом, которой заставил нас с Зориком оглянуться. Так и есть, у Мишани "сорвало башню": левое веко задергалось, лицо побледнело. "Да это сын какой-то шишки из местной администрации, - перевел Аюб, испуганно глядя на Мишаню, - его тут все боятся" И действительно, никто из водителей ничего не сказал, только бросали угрюмые взгляды. "Он мой!", - бросил Мишаня и двинулся к парню с таким выражением, что тот попятился. Мишаня показал ему отъехать в сторону. До конца нашей смены мы наблюдали, как парень под чуткой Мишаниной опекой разбирал на части свой злосчастный мерс, стаскивая чехлы с сидений, снимая внутреннюю обшивку дверей, вынимая запасное колесо. Белый пиджак намок на спине, взгляд метал молнии, но бледное лицо нашего друга не сулило ему ничего хорошего. Водители одобрительно косились в их сторону. Наконец Мишаня удовлетворенно оглядел аккуратно разложенные на асфальте панели, чехлы, коврики, кучки заглушек и винтиков, перевел взгляд на взмыленного водителя махнул рукой, показывая, что парень может ехать; тот сверкнул глазами и, побросав в салон "запчасти", развернулся и умчался обратно в город, визжа покрышками, провожаемый ухмылками палестинцев. "Вот так и становятся террористами, - проворчал Рони - небось поехал автомат покупать".
После обеда Мишаня уехал, а мы завалились в палатку отдыхать. Поскольку резервистов бриться не заставляли, мы все порядочно заросли. Зорик как раз философски рассуждал о достоинствах и недостатках четырехдневной щетины, когда в палатку влетел прапорщик Ави. "Мужики, подъем! - заорал он, - Ты, ты, ты,- он натыкал пальцем шесть человек, в том числе и нас с Зориком, - через минуту в машине в полной выкладке!" Судя по тому, что он остался прикрикивать на нас, случилось что-то серьезное. На улице кашлял черным, дизельным выхлопом бронированный "абир". Мы выстроились у борта. Ави быстро проверил, что мы ничего не забыли, рассказывая в чем дело. Оказалось, что у перекрестка N поселенцы слышали сильную стрельбу, туда направился патруль пограничников, но они далеко, нам нужно было доехать до поселения и проверить дорогу, так как через пол часа туда должен был проехать школьный автобус.
"Ты за старшего", - Ави ткнул меня своим немаленьким кулаком в грудь, -Водила в курсе всего, докладывать каждые десять минут! Пошли!"
Мы, дернув затворы, попрыгали в грузовик. До перекрестка домчались быстро; свернув в сторону поселения, водитель притормозил, нашарил за сиденьем "глилон" со сложенным прикладом, и, дослав патрон, пристроил его себе на колени. "Абир" медленно покатил вперед. Я доложился Ави, пацаны сзади напряглись, внимательно глядя по сторонам. Проехав около двух километров, водитель резко затормозил, показывая вперед. Слева на обочине стояла машина, судя по силуэту, джип. Приблизившись немного, я и еще трое вылезли на обочину и медленно цепью двинулись вперед. Двое солдат остались в "абире", который катил за нами. Я снова доложил Ави. Время остановилось, тишину нарушал только стук двигателя. Тело привычно сгруппировалось, вспоминая рефлексы приобретенные в Ливане. Зорик нагнулся, что-то поднял с обочины и бросил мне: это оказалась девятимилиметровая гильза. Дальше, на шоссе валялись кусочки битого стекла, то тут, то там желтели гильзы, несколько девятимилиметровых, остальные 5.56.