— Красавица, — признал Орсо.
— А то! — В голосе конюха была гордость, будто он сам в роли Творца создал этакое существо. — Она ещё и иноходка у нас! Мууушка…
Кобыла блаженствовала: её любят, хвалят и ценят, чего ещё надо?
— Знаете, — сказал Орсо, — не называйте меня господином. Я просто гость у Ады.
— А она говорит — воспитанник, — важно ответил конюх. — Это значит, вроде сына получается. Ну, воля ваша, господская, а как же вас тогда звать?
— Можно по имени. Меня зовут Орсо.
— А меня Ринальдо. Ну… — мальчишка смутился, ощутив, что перешёл границы, — если позволите…
— Рыцарское имя, — усмехнулся Орсо. — Спасибо за Пороха!
— Да не за что. Мушки — они все славные…
Объяснение с Адой Орсо решил не откладывать — если уж заслужил выволочку, то чем быстрее, тем лучше. Но когда он, переодевшись, заглянул в кухню, Ада была поглощена сооружением очередного кулинарного чуда и сердитой не смотрелась. Увидев воспитанника, она в знак приветствия тряхнула головой, украшенной поварским колпаком, и продолжила отсчитывать ложку за ложкой какого-то тёмного порошка, отправлявшегося в котёл:
— Восемь, девять, десять, хорооош! Закрываем, — опекунша отставила баночку с порошком, накрыла посудину крышкой, взяла с полки над плитой песочные часы и перевернула. Белый песок невесомой струйкой, словно нехотя, заструился вниз. Ада отряхнула руки и обернулась наконец к Орсо:
— Это наш обед. В роли завтрака сегодня буженина и оладьи с лимонным джемом. Какао?
— Спасибо, — вспомнив о какао, юноша ощутил, что порядком замёрз, пока носился по двору. Ада зачерпнула из котелка густой ароматный напиток, налила в забавную серебряную кружку, похожую на кувшин с откидной крышкой, Орсо осторожно принял у неё сосуд, самостоятельно нагрёб на тарелку еды и устроился поближе к печи. Руки уже согревались, только всё ещё было немного боязно начинать разговор…
— Ну, дорогой воспитанник, у вас накопились вопросы… я надеюсь? — Ада присела на скамейку напротив, не снимая кухарочьего фартука. — В ближайший час я всё равно не смогу отлучиться и бросить рагу без внимания, так что, если хотите, составьте компанию.
— Я… не знаю, что мне делать, — признался Орсо. — Отец хотел, чтобы я учился, но мы не успели с ним решить, чему именно…
— Так решите сами. Определитесь для начала, что вас больше привлекает — военная служба или цивильная карьера?
— Я думал об этом, — проклятье, да когда же он перестанет смущаться? С отцом о мечтах и планах говорить было легко, он никогда бы не позволил себе ни насмешки, ни осуждения, но Ада женщина… к тому же неизвестно, не наделила ли её, например, королева Мария в придачу к подписи на документе какими-нибудь инструкциями относительно наследника Травенари?
Ада молча ждала продолжения, глядя на новоявленного воспитанника спокойно и как-то грустно. Орсо вдруг увидел, что она намного старше, чем показалась тогда, в отцовском доме, и сегодня утром, после скачки на коне. Ей ведь лет сорок, если не больше. И она, кажется, не мажется белилами и румянами, чтобы скрыть возраст, — от этого женщины только кажутся ещё старше… Орсо видел таких устарелых модниц в театральных ложах. Они с отцом бывали в Новом театре почти каждый месяц, дирижёр Маротти был старинным приятелем отца и всегда сообщал о новинках и гастролях задолго до того, как появлялись афиши и приходили почтой уведомления. Маротти не стало в прошлом году, а теперь ушёл и отец… Орсо потряс головой не хуже Пороха, отгоняя печальные мысли.
— Я хотел бы… знаю, это звучит смешно, но я действительно хочу этого. Не знаю только, как подступиться…
— Расскажите, — ободрила Ада. — Не вижу ничего смешного в планах и желаниях. Вы же не хотите стать пиратом… я надеюсь?
— Нет, — прыснул Орсо и тут же снова стал серьёзен. — Но я хочу ходить в морские экспедиции. Не военным, нет! — добавил он торопливо. — Географом. Составлять карты берегов, течений, островов, ледовых полей…
— География — почтенная наука, — Ада долила воспитаннику какао и подвинула новое блюдо с оладьями. — Не жалейте, ещё напеку. Однако я бы дала вам странный совет, если позволите. Образование для этого лучше всё же военное. Вас же никто не заставит сдавать экзамены на офицера больше одного раза, а иметь хоть лейтенантский чин и географу не зазорно. Военных готовят на совесть, для практики, а не для кабинетной болтовни.
Орсо приуныл. Он смутно представлял себе военные учебные заведения, но подозревал, что жизнь там была бы не сахар. Особенно у него: с одной стороны, сирота, с другой — воспитанник приёмной дочери королевской четы, положение непонятное и в определённом смысле смотрится как протекция. А этого не любят нигде.
— Вообще-то, — прервала его размышления Ада, — у вас в любом случае есть полгода на решение. Вступительные испытания всегда идут летом, когда определитесь — начинайте готовиться. Если понадобятся учителя — найдём. Библиотеку я в доме не держу, но могу раздобыть для вас пропуск в королевскую. Да и собрание, которое вы вручили музею, весьма впечатляет… Не жалеете?
— Нет, — помотал головой Орсо. — Это, наверно, плохо, но я не такой трепетный любитель книг, как отец. Иногда мне казалось, что он… разговаривал с ними. У меня этого нет, так что пусть служат тем, кому нужнее.
— С такими взглядами на жизнь вам нелегко придётся, — покачала головой опекунша.
Орсо обиженно вскинулся:
— Отец учил меня не сидеть на сундуке с сокровищами, как скупец из басни! Он… он всегда отдавал то, что имел, если кому-то было по-настоящему нужно…
— Дорогой мой, — улыбнулась Ада, — я ведь не говорю, что ваши взгляды плохи! Я лишь предупреждаю: с ними вам будет трудно жить. Недостаточно быть щедрым — нужно ещё уметь защищать то, что даёшь, от хапуг и скупцов и давать лишь тем, кто в самом деле нуждается. Поэтому, — заключила она неожиданно, — я и не терплю благотворительности.
Песок успокоился в нижней пузатой колбе, Ада встала, помешала в котле громадной деревянной ложкой и обернулась к Орсо:
— Помогите сдвинуть с огня.
Вдвоём они переставили тяжёлый котёл с горячей плиты, и его место немедленно заняла кастрюлька с подостывшим какао. Ада разлила ещё по порции себе и воспитаннику, уселась обратно на скамью и обхватила кружку ладонями, словно греясь.
— Кстати о скупости. Своих денег у вас пока нет, а расходы непременно будут. Деньги я держу в гостиной, в шкатулке за айской вазой. Вазу только не уроните. Если идёте прогуляться по городу, советую не брать крупные ассигнации — в крайнем случае наменяйте мелочи в лавке Тобиаса, на углу, он никогда не отказывает.
— А… сколько можно брать? — опешил Орсо. Такое отношение к деньгам было для него, мягко говоря, в новинку.
— Сколько понадобится. Вы же не станет покупать клипер… я надеюсь?
— Нет, но…
— Всё остальное вы можете себе позволить. Но если вас будет мучить совесть по поводу крупной траты, спросите меня — что-то, а вашу совесть я успокоить смогу. — Всё же смеётся она как-то очень тепло и радостно и совсем не кажется ни старой, ни холодной.
Ада оглядела кухню хозяйским взором, смела со стола крошки, тщательно закрыла и убрала на полку банку с джемом:
— Меня здесь больше ничто не держит, рагу дойдёт без посторонней помощи. Пойдёмте-ка в гостиную, я лягу, наконец.
Орсо подал опекунше руку, проводил в зальчик, служивший гостиной (хотя гостей он в доме пока не видел), Ада разместилась в любимом кресле, достаточно длинном, чтобы в нём можно было полулежать. Орсо подвинул стул поближе к огромному мраморному камину — он не горел, но и без огня притягивал неясным ощущением уюта и тепла. Особенно добавляли тепла четыре одинаковых пистолета, висевшие над каминной полкой…
Ада помолчала, перебирая край покрывала, потом сказала, словно продолжая разговор:
— Что касается долгов вашей семьи, я нашла единственно пригодное решение: я закрою их все…
Орсо подскочил:
— Нет-нет, так нельзя! Это… слишком… — Он снова ощутил, как краска заливает лицо.