Замыкал шествие несколько более субтильный Вован с целлофановым пакетом в руке. Ему доверили самое ценное: пузырёк с хлороформом для приведения потенциальных жертв в состояние, годное для транспортировки.
— Искупнуться, что ли? — Витяй, несмотря на отсутствие шеи, повернул шар головы в сторону тихой речки. Испуганно вскрикнула и взлетела птица из камышей.
Митяй хмыкнул, а Вован злобно прошипел:
— Заткнись!
Однако их никто, кроме птиц и насекомых, не слышал. На участке тихо шуршали листья, собранные в мохнатые кучи, а на веранде, кроме радио, жизни не наблюдалось.
— Наверное, спят, — шёпотом предположил Митяй, осматривая дом.
Пробравшись под сенью старых развесистых яблонь, Митяй, Витяй и Вован окружили дачу. Так, чтобы ни одна мышь не проскочила.
Точняк, дрыхнут, — убедился Митяй, осторожно заглянув в окно большой комнаты. На кушетках угадывались две мирно спящие фигуры.
В дом вели три двери. Одна — с парадного, выкрашенного красным крыльца. Вторая — с противоположной стороны дома, маленькая и узкая, словно дверь сарайчика. Третий ход был через веранду.
Оставив Витяя на шухере перед верандой, Митяй и Вован решили выдвигаться с двух сторон. Митяй с парадного входа, а Вован — с чёрного.
Достав из заднего кармана солидный складной нож швейцарского производства (во всяком случае, продавец на рынке в Коньково клятвенно заверял всеми своими родственниками, что точняк, Швейцария, падлой буду), Митяй легко вскрыл дверь и почти бесшумно проник внутрь. Вован со своей дверью обошёлся ещё проще — лишь надавил плечом и та легко поддалась.
Блаженную тишину нарушал лишь отдалённый ор вороньей стаи и мерное бормотание радио, расставляющего отечественных исполнителей в очередь за рейтингом.
Первым раздался страшный крик Митяя. Спустя несколько секунд к нему присоединился дробный мат Вована. Напружинившийся Витяй выхватил из–под мышки верного «макарова» и двинулся на крики и в два прыжка оказался на крыльце. Ворвавшись внутрь в полутьме, он запнулся о сидящего на полу и тихо воющего Митяя.
— Что такое, брателло? — нагнулся он к Митяю.
— Капкан, его мать! — сквозь зубы процедил Митяй. — На медведя. У меня дед, бля, такие ставил! Давай к девкам, я тут сам справлюсь, — и он скривился от боли, ковыряясь в механизме зверского, точнее, антизвериного, устройства.
— А Вован? — Витяй растерянно крутил верхним шаром.
— Я чё сказал! Иди к девкам, а то слиняют! — злобно приказал Митяй.
С противоположной стороны коридора как раз выдвинулась фигура Вована, хорошо видимая на фоне полукруглого наддверного окошка. Его, похоже, постигла та же звериная участь. Он едва шёл, волоча на ноге капкан, чуть поменьше того, что достался Митяю.
— Да, на лис они тоже ходили, — с ходу определил Митяй. — Охотники, блин! Садись рядом, помогу, — от своего медвежьего, Митяй уже успел освободиться. — А ты, давай, давай! К девкам, я сказал, — зыркнул он на нерасторопного Витяя.
Забрав у Вована пузырь с хлороформом и заранее заготовленные салфетки, Витяй послушно двинул в сторону спальни. Осторожно приоткрыв дверь он с изумлением убедился, что бабы по–прежнему спят, укрывшись одеялами с головой.
Щедро плеснув на салфетки из пузыря, он повёл носом в сторону, чтобы не глотнуть мерзкого запаха. Так, воротя морду, он и приблизился к первой кушетке и, резко откинув одеяло, сунул салфетку туда, где судя по всему и находилась физиономия спящей красавицы. Дикая боль буквально переломила его пальцы. Витяй ахнул в голос и рванул руку на себя, тряся ею что было сил. К пальцам намертво прицепилась примитивная мышеловка. А вместо девичьего лица на него смотрела тыква с нарисованными глазами и высунутым языком. Подстава, — понял Витяй.
Одеяло со второй «жертвы» он сдёрнул, ухватив за самый краешек. В головах наблюдалась такая же, один в один, тыква и разное тряпьё, неуклюже сформированное в виде человеческого тела. По всему периметру этого «тела» были аккуратно разложены взведённые мышеловки.
— Что там у тебя? — услышал Витяй голос Митяя.
В ответ Витяй лишь нервно рассмеялся, не переставая дуть на распухшие пальцы.
— Ну, а теперь по медведю! — Гоша навскидку, почти не целясь, «убил» небольшого, но очень дикого медведя, вскинувшего в момент выстрела мохнатые лапы с окровавленными когтями.
— На медведя лучше с капканом, чтобы шкуру не повредить, — рассудительно заявил Лёвка, перезаряжая «макарова».