Паренек охотно продиктовал свой адрес и телефон и удалился, вполне довольный.
— Ваше пальто в полном порядке, — сообщила Игорю Марина. Пальто висело на плечиках и выглядело как новенькое. Лишь кое-где на темном кашемире виднелись влажные пятна.
— Спасибо, Мариночка! — откликнулся Игорь. — Через пять минут мы наконец разбежимся и перестанем сидеть у вас на голове… Пойдем в кабинет, — кивнул он Андрею.
Андрей, все это время стоявший на пороге безмолвным свидетелем происходящего, прошел в кабинет, Игорь за ним, аккуратно взяв коробку через бумажную салфетку.
— Вряд ли на ней имеются отпечатки пальцев, — заметил он, ставя коробку на стол. — Наверняка мужик, передавший её, был в перчатках. Но чем черт не шутит.
Андрей кивнул.
— По-моему, я знаю, что в ней.
— Я тоже, — отозвался Игорь, снимая крышку. — Все точно!..
Они увидели бледный цветок с красивейшими лепестками и с «языком» причудливой формы, напоминавшей обводы вокруг глазниц и рта. В целом, цветок и впрямь очень напоминал человеческий череп.
— Орхидея «мертвая голова», — Игорь вслух подытожил очевидное. — Надо полагать, тоже из курослеповских экземпляров. Значит, это не предложение начать переговоры о выкупе, а угроза…
Андрей только кивнул. Хоть он с самого начала догадался, что должно быть в коробке, но, все равно, ему стало нехорошо и зябко. Возникло такое ощущение, будто ему в затылок упирается ствол пистолета. И настолько реальным было это ощущение, что Андрей невольно передернул плечами, чтобы его прогнать.
Кроме орхидеи, в коробке оказалось ещё кое-что. Во-первых, записка, крупными печатными буквами: «Не суйся не в свое дело». Во-вторых, две стреляные гильзы — вполне очевидно, от тех пуль, которые были выпущены в компаньонов.
Игорь опять покачал головой.
— Очень интересно, — заметил он, подливая себе остатки кофе. Действовал либо непрофессионал, либо супер-профессионал… Записка от руки, гильзы, по которым можно установить пистолет, и на коробке наверняка должно быть множество красноречивых микроскопических следов… Так наследить мог либо тот, кто не понимает, что при современной технике его легко будет найти по этим следам, либо тот, кто все это слишком хорошо понимает — и уверен, что оставленные следы к нему не приведут… В любом случае, коробку и все содержимое нужно отправить на экспертизу. И ещё извлечь из сугроба обе пули. В общем, звоню Повару. Наверно, он велит завезти коробку к его экспертам. Ты завезешь, куда он скажет, а я наконец двинусь к Курослепову.
Как Игорь предрекал, так и случилось. Выслушав сообщение Игоря о последних происшествиях, Повар коротко велел подвезти посылочку его экспертам. И через четверть часа Андрей, простившись с Игорем, который помчался в Баковку, вез коробку — а заодно и извлеченные из снега пули — по указанному Поваром адресу.
Он подъехал к трехэтажному, ничем не выделяющемуся, дому в одном из тихих переулков, примыкавших к началу Лубянки. Не успел Андрей выйти из машины, как распахнулась тяжелая дверь с глазком и в приотворенную дверь выглянул коротко стриженый плотный мужик в штатском. Андрей знал его: это был один из ближайших помощников Повара и сам, надо полагать, в немалом звании.
Мужик приподнял руку в приветственном жесте и, пропустив Андрея вовнутрь, опять плотно затворил и запер дверь.
— Давно не виделись… — насмешливо проворчал он. — Давай ваш подарочек.
Андрей вручил ему пластиковый пакет, в который они с Игорем аккуратно уложили коробку со всем её содержимым.
— Все? — спросил он. — Больше от меня ничего не надо?
— Пока что, все. Старик занят. Шлет тебе свой привет и пожелания успехов.
— Спасибо… Тогда всего доброго.
— Всего доброго.
И офицер выпустил Андрея на улицу так же аккуратно, как впускал.
Вернувшись домой, Андрей весь вечер провел за справочной литературой, которую всучил ему Игорь. Яркие цветные альбомы заинтересовали и Ольгу, его жену, и маленького Мишутку. Открывая очередной альбом на развороте с красочными фотографиями, Мишутка недоверчиво водил пальчиком по глянцевой бумаге, словно удивляясь: неужели вся эта красота существует только на бумаге, и её нельзя сорвать? Так что, можно сказать, просмотр альбомов получился семейным.
— Просто фантастика… — вздохнула Ольга, разглядывая очередной диковинный цветок, походивший на бабочку. До этого её привели в особый восторг «монахиня» и «пчелиный улей» (так эти виды были представлены в англоязычном альбоме; после этих, внятных и броских, обиходных названий, следовали и длинные латинские, но ни Андрей, ни Ольга не удосуживались их изучать). — До чего все-таки богата фантазия природы.