Едем в Мариуполь. Сейчас уже очень многое, и даже по дороге, говорит о том, что ситуация в городе и вокруг него изменилась. Везде огромные очереди из машин с еврономерами АН (бывшая подконтрольная Украине часть Донецкой области). Машины уже в основном целые. Расстрелянные и без стекол, но на ходу – скорее исключение. У огромного количества автомобилей украинский флажок на номере заклеен чем попало, но в основном скотчем или изолентой. В очередях, когда есть время, я интересуюсь, зачем люди это делают, ведь номер – это формальность. Люди в ответ у меня интересуются, где в Донецке МРЭО и насколько там сложная процедура перерегистрации, как получить номера ДНР. Самый распространенный, усредненный ответ: после всего того, что с нами делала «эта страна» (да-да), мы не хотим иметь с ней ничего общего. Видимо, это какие-то флэшмобские законы – увидел у кого-то и решил сделать сам, но люди с заклеенными номерами очень активно высказываются о том, что Украина им никакая не родина, потому что Родина со своими гражданами себя так не ведет.
По дороге в Мариуполь – райцентр Тельманово, в современной украинской картографии – Бойково; правда, я сейчас совершенно не вижу никакой даже приблизительной вероятности, чтобы этот украинский топоним получил какое-то реальное наполнение. В Тельманово есть у дороги толстое дерево, у которого стоит бабушка и продает молоко, я всегда у нее его покупаю. Купил и сейчас. Заходим в магазин – в Мариуполе может очень резко настигнуть чувство жгучего стыда, если вдруг ты мог купить воды, макарон, консервов, хлеба, шоколадок детям – и не сделал этого. Это может и не произойти, если не встретишь того, кому это реально нужно. Но если встретишь, а дать ничего не можешь, на душе становится очень гадливо. Поэтому лучше в магазин заходить.
В Безымянном, где мы когда-то давно снимали две палатки МЧС для беженцев, сейчас огромный палаточный город, на сотни, если не тысячи человек. Машины вдоль обочин стоят чуть ли не на километр за околицей, в сторону Мариуполя. Здесь медицина, питание и вода, помощь детям, внесение в базу МВД. Народищу – толпы. С воем в сторону Мариуполя и обратно носятся скорые, очень много скорых. Их три типа: новенькие «газели» или «уазики» с высокой крышей, «фиаты» и «ситроены», которые остались, я так понимаю, еще с украинских времен (но бортовые надписи сделаны по-русски). Один раз я видел кавалькаду автомобилей ФМБА. Вспоминая хаос и нерв во 2-й больнице, которые мы застали в один из первых дней, когда только попали в город, я радуюсь, и на душе становится спокойнее – тем святым врачам, которые все это пережили, подмога пришла, не бросили. И я имею информацию, что в Мариуполь приехали во множестве специалисты из Донецка, которых как раз так не хватало, и уже ведут работу на постоянной основе.
Потерялись немножко
Переезжаем бывшую линию боевого соприкосновения – противотанковые рвы уже давно засыпаны. Трехметровые волнорезы треугольной формы, которые Украина расставляла во множестве на пути в Новоазовск и через которые надо было проезжать змейкой, уже просто отодвинуты с дороги в кювет, судя по следам – не так давно и решительно. Видимо, танкистам ДНР надоело вырисовывать замысловатые зигзаги между ними. Поверх украинской символики, которыми они были разукрашены, размашисто написано «Ахмат – сила!». На всех.
За горизонтом начинают виднеться девятиэтажки Восточного, но мы сворачиваем влево, на Сопино и Пионерское. В город заезжаем через Виноградное – большой величественный красный храм Архистратига Михаила на высоком берегу. На уровне него дорога перегорожена сожженной и развороченной коммунальной техникой, в которой сделан проезд. Под холмом стоит наш русский «Тайфун» на спущенных колесах – машина, с которой мы столько всего пережили в Сирии. Этот «Тайфун» доехал только досюда.
Накануне мы случайно проехали прямо, вдоль берега. Там скверик и набережная с недавно посаженными соснами, многие не прижились. Пляж, кафешки, прибрежные виллы. Еще чуть вперед – террикон «Азовстали», и фонтанчики пыли – это прилеты. Бегущий нам навстречу военный с автоматом в руках, всеми возможными жестами показывающий – сюда нельзя, уезжайте быстрее. У нас и так все сложилось, мы развернулись и уехали, конечно. Быстрее, чем в обычном режиме. Случилось то, что довольно часто случается в городе, где идут боевые действия, – мы не туда заехали.