Помощник консула Иван Иванович Климентьев был худ и костляв. Невероятно загорелый, с острым носом, он очень напоминал пирата, добавь ему только платок на голову, кольцо в ухо и пару пистолетов за пояс. Однако улыбка у этого человека была очень обаятельной и располагающей. Стоило ему пошутить и улыбнуться, как образ пирата ту же рассеивался.
– Значит, вы, Станислав Васильевич, все материалы по Африке опечатали и положили в сейф? – спросил Климентьев. – Хорошо. Теперь они не ваша забота, теперь ими займемся мы.
– А что со мной? – спросил Сергеев. – Как-то меня не вовремя выдернули из Ливии, оборвали всю работу.
Климентьев не сразу ответил, продолжая идти рядом по аллее густого парка и доброжелательно поглядывая на встречных гостей фестиваля. Сегодня после грозового дождя здесь, на вершине холма Каподимонте, воздух был чист и почти прозрачен, что не характерно для такого крупного современного города. Сергеев не торопил. Он знал, что такое дисциплина, знал, что в их работе ничего случайного не бывает, ничего не делается просто так. И если сейчас старший товарищ, которому поручено передать Сергееву нечто важное, молчит, значит, ему надо подумать и взвесить свои слова.
Станислав шел, разглядывая величественное здание бывшей королевской резиденции, в котором теперь располагался Музей и Национальная галерея. Сергеев уже успел немного пройтись по залам. Коллекция впечатляла: живописные полотна Беллини, Боттичелли, Караваджо, Тициана, прекрасная коллекция фарфора.
– Вы уже не мальчик, Станислав Васильевич, – заговорил наконец Климентьев, – хотя сотрудник и молодой. Я слышал о вас. Хвалят вас, кое в чем даже в пример ставят более опытным сотрудникам. Но в этом может быть и ваша беда. Как повезет.
– Не понимаю вас, Иван Иванович, – насторожился Сергеев. – Загадками изволите говорить.
– Да какие уж к лешему загадки, – вдруг нахмурился Климентьев. – Мы тут, я имею в виду за границей, из кожи лезем, отстаивая интересы государства, а Москва у нас сидит с растопыренными пальцами, через которые, как песок, утекает то, что создавалось не годами и десятилетиями, а веками. Великие князья зе́мли собирали, к государям за помощью приходили цари иноземные и просили взять к себе в состав империи и обещали служить верой и правдой царю русскому.
– Вы говорите сейчас о предпосылках к развалу СССР и отсоединению некоторых республик? Так это в Конституции еще было заложено. Неприятно, но, может, экономически это и оправданно?
– Вы сейчас себя или меня успокаиваете? – грустно улыбнулся Климентьев.
– Не знаю, – вздохнул Сергеев. – Конечно, я вижу тенденцию, просто о последствиях думать не хочется, страшновато. И, как всегда, еще со времен школьной скамьи верится в мудрого старшего товарища, в умного дяденьку, который не позволит, который разберется, и все станет как раньше. Хотя, вы правы, детство кончилось, эпохи меняются. Что, все так плохо? Или будет еще хуже?
– Я бы сказал даже, что происходящее не столько плохо, сколько глупо. А насчет того, как будет, я вам скажу, Станислав Васильевич. Никогда не относитесь плохо ни к будущему, ни к прошлому. Оно было и оно будет вне зависимости от нашего желания. Не хочу подозревать и самое плохое, но об этом лучше не говорить даже здесь. Учитесь, мой молодой друг, относиться ко всему философски. Будущее не будет ни хорошим, ни плохим. Оно просто будет другим, потому что все в этом мире меняется. – Климентьев помолчал немного, поглядывая по сторонам, потом снова заговорил: – Вот что, Станислав Васильевич. Вам предписано срочно вылететь в Москву.
– Причина такого срочного вызова известна?
– Ну откуда же я могу знать, – улыбнулся Климентьев. – Хотя все равно знаю: нужны ваши консультации по Латинской Америке. Кубинский вопрос не ваш, но там все взаимосвязано, включая кубинских добровольцев в Никарагуа. Сюда принять ваши дела по Африке прибудет другой товарищ, мы ему все передадим. Думаю, что он будет в курсе основных событий и ваших документов по Ливии. Но самое главное, не покидайте Москвы. Возможно, к вам будут обращаться, и не раз. Это моя к вам, Станислав Васильевич, личная просьба. Московскому нашему аппарату все равно. Им бы лишь приказ отдать: принять ваши дела и активизировать работу. А как с вами связь поддерживать, они решать не будут, это наша головная боль. Так что я вас прошу.