В дверь постучали вежливо, но настойчиво. Один голос что-то потребовал на румынском, тут же второй голос сказал, видимо, то же самое уже на английском с сильным славянским акцентом.
– Прошу открыть дверь и приготовить документы. Пограничный контроль.
– Одну минуту, я оденусь – громко ответил Станислав, бросив взгляд на дверь туалета. Дверь он изнутри вчера запер. Хорошо.
На пороге стояли трое. Офицер румынской пограничной службы, молодой парень, видимо, в чине сержанта или другого младшего командира. Но в глаза бросился третий – человек в костюме, с пустыми, ничего не выражающими глазами. Этот третий Сергееву не понравился сразу. Пограничники сделали попытку войти в купе, но Станислав был непоколебим. Он протянул свой дипломатический паспорт и остался стоять в дверном проеме, хотя румыны его чуть ли не силой попытались втолкнуть внутрь.
Офицер листал паспорт дипломата, то и дело сверяя фото в документе с живым лицом человека в купе. Было заметно, что тип в гражданской одежде бегает глазами по вещам Сергеева.
– Надеюсь, на этом все, товарищи? – вежливо осведомился Сергеев. – Мы все знаем, что мой багаж досмотру не подлежит без веских на то оснований. Только в присутствии представителя советского консульства.
И тут Станислав отчетливо услышал, что кто-то пытается открыть дверь из туалета в его купе. Взяв паспорт из рук пограничника, он закрыл дверь перед носом наряда и громко стал напевать «Из-за острова на стрежень». В туалете мгновенно притихли. А потом еле слышно щелкнул замок двери, которая вела в туалет из соседнего купе. Попытка попасть к нему тайком провалилась.
«Однако, – подумал Сергеев и опустился на диван, – это уже становится закономерностью. Помнится, в Никарагуа мне точно так же пытались подложить пакет с фальшивыми ассигнациями и липовые инструкции для террористов. И так же вот пытались «обнаружить» у меня этот компромат на границе. Там меня хотели скомпрометировать сразу и провалить мою миссию. Что здесь? Я ведь домой еду, никакой миссии. Но есть маленький контейнер, и есть аналогичная попытка у меня его изъять. Возможно, официально. Провокация? Но в данной ситуации она не имеет смысла. Но тем не менее ситуация есть, а значит, кто-то видит в этом смысл. Какой? Кажется, в туалет мне до конечной станции уже не ходить. И если не удастся забрать контейнер из сифона, значит, не судьба, и гори он синим пламенем. Черт, не профессионально это – оставлять его здесь. Ладно, будем на своей территории, придется признаваться во всем пограничникам. Шума будет много, но хоть узнаем, что происходит. Ладно, будем придумывать, поспать все равно больше не удастся».
Глава 2
16 декабря. Тимишоара
Взявшись за руки, люди организовали живую цепь, не пропуская внутрь квартала машины и милицию. Небольшие патрули нерешительно топтались, не приближаясь к живой стене. В оцеплении были в основном молодые парни и девушки – этнические венгры. Несколько десятков человек дежурили возле дома пастора Текеша уже больше месяца после того, как 2 ноября четверо неизвестных попытались ворваться в квартиру венгерского священника. Семья пастора не пострадала, а сам он отделался порезами на лице. Теперь, когда руководство района получило приказ выселить пастора из его дома в рамках все той же программы «систематизации», большая часть паствы, особенно венгерская молодежь, возмущенная до предела, поднялась на защиту своих прав и своего пастора.
– Товарищи, не верьте обещаниям! – кричал со столба молодой мужчина, размахивая снятой с головы кепкой. – Сегодня они пообещают вам пойти навстречу, а завтра же ночью придут в ваш дом с солдатами. А несогласных будут убивать, как убили Эрно Уйваросси. Вспомните, неподалеку стояли работники милиции, когда в дом пастора ворвались убийцы. И никто не помог, никто! Потому что это политика государства, это не решение местного чиновника или партийного руководителя. Требуйте своих прав, мы с вами такие же граждане Румынии, как и все остальные.
Несколько часов в квартале, где жил пастор Ласло Текеш, стоял невообразимый шум. А потом стали подъезжать машины с солдатами. И сразу над кварталом нависла гнетущая тревожная тишина. Стоявшие в оцеплении люди замолчали и только переглядывались, стараясь понять, готов ли идти с ним до конца его товарищ справа или слева – тот, с кем он сцепился руками, чтобы не дать свершиться гнусности и несправедливости.
Вопреки здравому смыслу к венграм стали вдруг подходить этнические немцы и румыны, жившие в этом квартале и неподалеку. Они вставали рядом с торжествующим видом, чувствуя свою силу, живую силу сотен и тысяч людей, которые, наконец, собрались в единый кулак и встали стеной против притеснителей. И снова в рядах людей стал подниматься гул.