Теперь наступила моя очередь заревновать. Я могу быть близка с Брэндоном, но дело в том, что очень дерьмово влюбиться в своего лучшего друга.
Раздается гонг, и я возвращаюсь к настоящему, к этому дерьмовому бару и Брэндону.
Его взгляд по-прежнему направлен на противника. Они кружат вокруг друг друга с вздыбленными кулаками. Другой парень наносит первый удар, и Брэндон внезапно опускает кулаки, позволяя этому парню ударить его прямо в челюсть. Это заставляет меня вздохнуть, потому что Брэндон, которого я знаю, никогда не позволяет другому парню нанести удар. Никогда. Я смотрю, как парень снова бьет его, и на этот раз Брэндон улыбается. Его ухмылка становится шире, когда он устремляет взгляд на меня прямо перед тем, как сплюнуть кровь изо рта.
Еще один удар попадает ему в лицо. Брэндон, спотыкаясь, отступает на несколько шагов назад.
— Что, черт возьми, он делает? — кричу я Киану.
Тот пожимает плечами.
— А, ну, Брэндону нравится, когда ему дают по морде. Вот и всего-то, сладенькая.
— Нравится, когда… — покачав головой снова смотрю в сторону ринга. Щека Брэндона в крови, губа разбита. Половина его лица покраснела и опухла. Меня бесит это. Я не могу смотреть, как он позволяет какому-то парню выбить из него дерьмо. Если честно, я даже не знаю, сколько моего Брэндона осталось внутри, и я не знаю, как ему помочь. Я не знаю, как мне его понять.
Я пытаюсь протиснуться через толпу, но Киан хватает меня за руку.
— Ты куда собралась? — он пытается перекричать толпу.
— Больше не хочу на это смотреть.
Он следует за мной.
— Да Брэндон мне задницу надерет, если я отпущу тебя.
— Просто дай мне минуту.
Он неохотно кивает, и я поворачиваюсь, пробираясь к выходу сквозь потных мужчин. Это уже чересчур. Часть меня верит, что Брэндон позволил этому парню ударить себя, потому что я здесь — просто чтобы добраться до меня. Я быстро поднимаюсь по лестнице и толкаю дверь в бар. Вокруг меня всего несколько мужчин. Потому что почти все находятся внизу, и каждые несколько минут пол содрогается от криков и аплодисментов. Я сажусь за барную стойку и закрываю лицо руками.
Почему из всех людей на земле Бог должен был выбрать нас? Почему Коннор? Почему Брэндон? Почему я?
Чем дольше я сижу здесь, сдерживая слезы, и смотрю на ветхий потолок бара, моя ненависть к себе превращается в гнев. Я ловлю себя на том, что хочу проклясть Бога, и крикнуть, что к черту все. И я думаю, что мне тоже уже не так много осталось. Война и потери. Это разрушает человека изнутри.
— Моя мама Лу просила передать тебе это.
Сквозь закрывающие мое лицо волосы я смотрю на девушку напротив меня, блондинку с глазами, как у лани, которая протягивает мне стакан.
— С ней лучше не спорить, — говорит она. — А если не выпьешь, мама обидится. Она хихикает. — Между прочим, я — Хейвен.
— Спасибо, — я беру напиток и просто держу его в руках.
Она все еще стоит передо мной, перегнувшись через стойку и ковыряя свои розовые, как у Барби, ногти.
— Ты не похожа на девушку, которая будет здесь тусоваться, — она прикусывает губу, стараясь сильно не улыбаться. — Эти, ну, они обычно здесь ради одного из бойцов.
— Могу заверить, что я точно нет.
— О, я в курсе. Мама сказала мне, что ты подруга Брэндона, — она пожимает плечами. — Он хороший боец. — Из зала доносятся громкие аплодисменты. — Спорим, он только что надрал тому парню задницу, — она ухмыляется мне, но я не могу выдавить улыбку из-за этого комментария. Девушка постукивает пальцами по прилавку и после неловкой паузы уходит, чтобы заняться другим посетителем.
Мадам Морщина проносится мимо меня, тряся своим животом. А я сижу, попивая в одиночестве в баре и лаская лысого котика.
Удивительно.
Глава 10
Брэндон
Песня “Bodies” — группа Drowning Pool
Я наблюдаю за тем, как парень падает, сильно ударяясь о бетон, но этого недостаточно. Я оказываюсь на нем сверху, нанося удар за ударом ему в лицо, пока кожа на костяшках пальцев не лопается, а руки не начинают болеть. Кто-то хватает меня и оттаскивает назад, но даже в этот момент я все еще борюсь, чтобы нанести еще один удар. В следующий момент я осознаю, что оказываюсь в удушающем захвате, и тот, кто меня схватил меня за шею, держит меня с такой силой, что я не могу двигаться, не говоря уже о том, чтобы дышать.
— Мальчик, не убивай этого сукиного сына. Это не война, — произносит Ларри. — Это не война.