— Хоуп сказала, что собирается снять квартиру. Очевидно, ей наскучила Ирландия…
— Отлично, — и снова враждебность в его голосе.
— Я подумала, что ты будешь очень рад… — смеюсь, да только на его лице нет ни тени улыбки. — Ну, я все равно у нее остановлюсь.
— Нет.
Какое-то время я просто смотрю на него. Напряжение между нами сейчас настолько интенсивное, что кажется, будто на меня давит со всех сторон, и, что бы ни происходило между нами, оно ядовито. Я сглатываю, а затем продолжаю:
— Она сказала, что может устроить меня на работу в Хедли-Корт и все такое. Знаешь, это просто хороший способ начать все сначала и…
— Нет, опоссум, — он делает глубокий вдох, раскидывает руки, а затем медленно сокращает пространство между нами. Возвышаясь надо мной, он хватает меня за подбородок и поднимает мое лицо, пока наши глаза не встречаются. — Нет, — повторяет он тихим и строгим голосом.
Его взгляд падает на мои губы, его глаза закрываются. Мое пребывание рядом с ним не должно быть под вопросом. Хоуп права, мы оба не в порядке. Но… Я не могу сдерживать себя с Брэндоном. Он подобен взорвавшимся осколкам разрушенной планеты, а я его одинокая луна, бесплодно вращающаяся вокруг него, связанная с ним гравитационным притяжением. И что останется, когда все рухнет? Он — человек, которого я не могу потерять.
— Я не могу остаться с тобой, потому что не хочу тебя потерять, и если… — я перевожу взгляд в пол. Все это так неловко и незапланировано. И неправильно. Не стоит забывать, что ключевой аспект в том, что это неправильно.
Он наклоняется, заставляя меня посмотреть на него.
— Это мы, Поппи. Я буквально исчез, а ты все равно нашла меня. Ты не можешь меня потерять. — В его голосе я слышу почти отчаяние, а его зеленовато-мшистые глаза буквально умоляют меня.
Я кладу ладонь ему на грудь, наблюдая, как мои пальцы царапают его рубашку. Мы оба так уязвимы.
— Я… — мой взгляд быстро поднимается к его рту, к идеальной ямке на его верхней губе. — Не должно быть «нас», Брэндон. Ты и я — есть только ты и я…
— Что бы ни случилось, ты всегда будешь моим лучшим другом. Всегда.
— Всегда, — шепчу я. Он наклоняется, целуя меня в лоб. И я обхватываю руками его широкую талию, вдыхая аромат его одеколона, который всегда подпорчен нотками виски.
В моей груди все сжимается. Страх сдерживает меня. Я должна была сказать «нет», но правда в том, что я хотела этого. Я хочу остаться с ним. Я хочу быть рядом. Хочу, чтобы он нуждался во мне так же сильно, как я нуждаюсь в нем, и тот факт, что он это делает, ужасает. Я любила Коннора больше всего на свете, но он ушел, и, честно говоря, не думаю, что смогу выжить без Брэндона. Он — мой спасательный круг. Он всегда им был. Мы оба заблудились посреди ужасного шторма, и единственный выход — остаться вместе.
Глава 20
Брэндон
“Seaside” — The Kooks
Финн уже работает над скоростной грушей, когда я прихожу в спортзал. Его руки обмотаны бинтами, а жилет промок от пота. Он молча бросает на меня быстрый взгляд, а потом возвращается к тренировке.
Я бинтую руки и колочу по груше снова и снова, позволяя жестокости охватить меня, а разуму ускользнуть, пока сквозь затуманенное сознание не начинают проблескивать образы, преследующие и возвращающие меня в центр боевых действий. Ритмичный звук удара кулаков о грушу превращается в ровный хлопок, а затем треск выстрелов. Ноги подкашиваются при воспоминании о взрывах, сотрясающих землю под ногами. И, наконец, безжизненные глаза Коннора, пристально смотрящие на меня, всплывают в памяти ярко вспышкой, и этот образ запечатлелся в моем сознании в самых подробных деталях. Я зажмуриваюсь и сосредотачиваюсь на этом воспоминании, позволяя боли поглотить меня целиком, потому что я этого заслуживаю, и мне нужно, блять, помнить, что поставлено на карту.
Поппи не просто какая-то девушка. Черт, Поппи даже не та, кто может стать идеальной для брака. Она — Поппи, твою мать, Блейн. Она — семья.
— Брэн?
Я вздрагиваю, когда чувствую, что кто-то касается моего плеча, и моя рука инстинктивно сжимает горло Финна.
Он поднимает руку в блоке и легко вырывается из моей хватки. Мое сердце бьется в бешенном ритме. Я не могу нормально дышать. Его темные брови нахмурены, пока он смотрит на меня.
— Извини, — бормочу я.
Он складывает руки на груди, наблюдая за мной, как ястреб.
— Ты трахнул ее, не так ли?
— Что? Нет!
Он склоняет голову набок.
— Только виноватые истязают себя.
— Я… — провожу рукой по волосам. — Я поцеловал ее. Я не хотел.