Когда он, наконец, поворачивается ко мне лицом, его тело полно напряжения.
— Для тебя я такой? — говорит он дрожащим от волнения голосом. — Что-то сломалось? Бракованный?
— Я… Я не это имела в виду. — Сердце беспокойно колотится о ребра. — Я просто…
— Мне не нужно, чтобы ты исправляла меня. — Он направляется в спальню.
— Я не это имела в виду, — шепчу я. Я этого не сделала, и я знаю, как ужасно это звучало. Он не сломанная игрушка, которую можно собрать по кусочкам, и именно так это и звучало. — Тебя не нужно исправлять, тебе нужна помощь. Нам нужна помощь, потому что я не могу… — Я качаю головой и следую за ним в комнату. — Я не могу потерять тебя, Брэндон. Не могу.
— Ничего не поделаешь! — рычит он, и я вздрагиваю. — Нет никакого лекарства, черт возьми. Нет исправления. Это выживание, день за днем. Ты знала, что получишь, Поппи. — Он широко разводит руки, с его губ слетает насмешливый смех. — Это все, на что ты, черт возьми, надеялась?
Закрыв глаза, я делаю вдох, чувствуя, как жар приливает к моим щекам.
— Ничто в моей жизни не было таким, как я надеялась, — говорю я. — Но то, каким ты был вчера… — Я останавливаю свой разум от падения в темную дыру «что, если». — Мне просто не нравится, когда тебе так плохо.
— Вчера у Коннора был гребаный день рождения! — кричит он.
Острая боль в груди, и я хватаюсь за нее, когда мой разум внезапно останавливается. Какой же я ужасный человек? Я забыла о нем. Забыла. Так погружена в опоздания, а Брэндон и мистер Брайтон… Я так беспокоюсь о своей жизни, как сейчас, когда я забыла о человеке, о котором всегда должна горевать. И вот тут-то мои силы иссякают.
Я закрываю лицо руками и опускаюсь на пол. Слезы наворачиваются на глаза, и на этот раз я даже не пытаюсь их остановить.
— Извини, — шепчу я. Не Брэндону, а Коннору, потому что я забыла его, хотя обещала, что никогда этого не сделаю.
Грубые руки Брэндона скользят по моим рукам и поднимаются к щекам, и я поднимаю к нему свои полные слез глаза и вижу Брэндона, сидящего на корточках передо мной. Он проводит большими пальцами под моими глазами, вытирая слезы.
— Я забыла, — шепчу я, и новая волна боли охватывает мое сердце. Я обхватываю руками ноги, прижимая их к груди, когда из горла вырывается всхлип. — Я… ужасный человек.
Брэндон садится рядом со мной и прижимает меня к себе между коленями. Я плачу, уткнувшись ему в грудь, а он обнимает меня, положив подбородок мне на голову и окутывая своим теплом.
— Тише, — шепчет он. — Ты бы не смогла быть ужасным человеком, даже если бы попыталась.
И мне хочется кричать на него, что я ужасная. Я хочу швырять вещи и бить их, я хочу разрушить что-то до тех пор, пока оно не станет таким же уродливым и потрепанным, как я себя чувствую, но вместо этого я цепляюсь за него.
— Я люблю тебя, — бормочет он, прижимаясь к моим волосам. И я разваливаюсь на куски в его объятиях, и он — единственное, что удерживает меня от полного срыва.
Глава 34
Брэндон
“Blood Hands” — Royal Blood
Я вхожу на ринг и разминаю шею. Джош Хармон улыбается мне и шлет воздушный поцелуй.
— Я набью твою милую мордашку, — говорит он. Он смотрит на меня с широко открытыми глазами, зрачки не больше булавочной головки. Его руки дрожат от волнения, когда он подпрыгивает. Блестяще. Я говорю Ларри, чтобы он прибавил в скорости, и он приносит мне какого-то головореза с домкратом.
Я ничего не говорю, просто стою. Пока. Молчу. Я позволяю ярости кружиться и нарастать, как густое облако, пока она не захлестнет меня, окутав своими толстыми путами. Звук голоса Ларри превращается в отдаленный гул, как будто я нахожусь под водой, вдали от ситуации, а не в ее эпицентре. А потом звенит колокольчик, и все мгновенно встает на свои места: рев толпы, запах пота, пива и сигарет и ярость. Ярость бьет меня по коже, как бешеное животное, которое только и ждет, чтобы вырваться наружу.
Хармон надвигается на меня словно поезд и размахивает кулаками. Он тут же пытается войти в мою зону и заблокировать мою ногу своей. Это грязный ход, и в любом нормальном бою он незаконен. Я отклоняюсь, чтобы избежать его ног и поймать конец его замаха, только скользящий удар, но достаточно, чтобы рассечь губу. Я делаю паузу и провожу кончиками пальцев по пульсирующей губе. Моя рука окровавлена, и я улыбаюсь. Он снова набрасывается на меня. Что бы он ни употребил, это должно быть какое-то хорошее дерьмо, потому что он молниеносен. Я дважды ударяю его в лицо, но это его не смущает. Еще один удар. Его кулак едва проходит мимо моего бока, но я вздрагиваю от жала, которое вырывается из моей кожи. Когда смотрю вниз, я вижу три ярко-красные линии, тянущиеся через мои ребра. Я смотрю, как кровь поднимается вверх и стекает по моему боку.